пытаюсь сформулировать слова.
— Я сильно скучала. — Слишком сильно. Не дай мне пожалеть об этом.
Он не забывает и про другую грудь. С ней он так же ласков.
— По шкале от одного до прикосновения к себе с фантазиями обо мне?
— Это выше всего это. — Я хватаю его за голову, желая большего.
— Насколько выше? — Он добавляет прикосновения зубами. Совсем немного. Как раз, сколько необходимо.
Я выгибаюсь, и мой голос натягивается, когда я говорю:
— Настолько, что колеблется на уровне под названием «Я скучала так сильно, что переименовала Базза в Итана».
Он возвращается к моему лицу.
— Отлично. Как раз то, что нужно.
Я целую его, и он раздвигает мои ноги, тяжело дыша у моих губ.
— Видишь, что ты делаешь со мной?
Он целует меня проникновенно и медленно, затем переходит к изгибу моей шеи.
— Думаю, если я поцелую тебя определенным правильным способом, то смогу поставить тебе засосы в виде надписи: «Кэсси принадлежит Итану. Отвалите!».
Он начинает присасываться, и я взвизгиваю.
— Итан Роберт Холт! Не смей ставить мне засос!
— Тихо. Мне надо сконцентрироваться, чтобы все получилось так, как надо.
— Итан!
Он вздыхает и сползает с меня, я смеюсь при виде внушительного стояка, сформировавшегося над его паховой областью.
— О, ну да, конечно! Смеешься над тем, что ты делаешь со мной, и потом обламываешь попытки показать другим парням, что ты моя. Вот так справедливость!
Я целую его и протягиваю руку под одеяло, указывая на его проблему. Он втягивает воздух, когда я обхватываю его пальцами и убираю одеяло, чтобы он мог наблюдать.
— Мы были в расставании больше года, — говорю я. — Если бы я хотела других парней, думаешь я бы не заполучила бы их?
Он дышит в ритм с моей рукой.
— Ты встречалась с Ником.
— Едва ли. У тебя не было причин для ревности.
Он прижимается головой к подушке.
— Он поцеловал тебя на той вечеринке. У меня еще как были причины для ревности.
— Да. Ну ты хорошенько отыгрался той ночью, не так ли?
— Боже, да. — Я не знаю, отвечает ли он на мой вопрос или реагирует на нарастающий ритм. Не имеет значения. Он закрывает глаза, и на этом разговор заканчивается.
Долгие минуты я наблюдаю за его лицом, пока доставляю ему удовольствие. Как он вообще может ревновать к любому другому мужчине, мне никогда не понять. Я понимаю, что у него есть проблемы из-за того, что его усыновили, а также из-за его послужного списка женщин, но как он в самом деле не понимает, насколько он невероятный?
Помню, когда я училась в старшей школе, моя подруга призналась мне, что ее парень не считает ее красивой. Я не могла понять этого. Когда ты любишь кого-то, этот человек должен казаться тебе красивым, неважно как он выглядит.
Пока я наблюдаю за лицом Итана, я понимаю, что он чувствует неуверенность из-за других парней, потому что он не любит себя достаточно, чтобы увидеть, насколько он поистине прекрасен.
В подтверждение моим мыслям, он выгибает спину и издает долгий стон, когда кончает, и в этот момент, он – самый красивый, сексуальный и восхитительный мужчина на этой планете.
Для меня, по крайней мере.
Доктор Кейт делает паузу, несомненно уловив мое нарастающее напряжение.
— Ты когда-нибудь разговаривала с Итаном о его проблемах с самооценкой?
Я потираю глаза.
— Нет. Совсем нет. — Мне стоило бы, но я не делала этого.
— Но ты подбадривала его время от времени?
— Да, но вероятно недостаточно.
— Двум людям с низкой самооценкой сложно оказывать друг другу достаточно поддержки. Как много усилий Итану надо приложить сейчас, чтобы заставить тебя почувствовать себя особенной?
Я сбилась со счета, как много раз он меня поддерживал с тех пор, как вернулся.
— Я понимаю вашу точку зрения.
— Итак, — говорит доктор Кейт, откидываясь на своем стуле. — Когда вы сошлись, был ли Итан готов к тому, чтобы ваши отношения были открытыми?
— Да.
— Что ты чувствовала по поводу этого?
Частично облегчение, но в основном…
— Это заставило меня нервничать. Я просто не была уверена, что этот раз будет как-то отличаться.
— Как насчет ваших друзей? Они оказывали поддержку или пытались предостеречь?
— Уверена, они все думали, что мы выжили из ума, но в то время, их осуждение было лишь малой ценой.
Чем ближе мы подходили к театральному корпусу, тем сильнее напряжение овладевало мной.
Все были свидетелями того через, что мы прошли с Итаном, когда впервые разорвали наши отношения. Когда они заметят, что мы снова вместе, я уверена, они подумают, что мы самые отъявленные идиоты на планете, потому что вновь пытаемся построить отношения.
И я бы не стала полностью отрицать это.
Итан сжимает мою руку.
— Ты в порядке?
— Ага. Все нормально. Что насчет тебя?
— Отлично. Никогда не было лучше.
Мы оба лукавим, и знаем это.
По мере того, как мы приближаемся к зданию, я вижу, что большая часть наших одногруппников столпилось около скамеек, болтая, смеясь и покуривая. Зои первая кто видит, что мы идем рука об руку. У нее открывается рот. Она толкает Фиби, и та поворачивается, что посмотреть. Всего через несколько секунд все уже не спускают с нас глаз.
— Привет, ребята, — говорю я, когда мы останавливаемся напротив них. — Хорошо провели лето?
— У меня было офигенное лето, — говорит Джек со своей коронной усмешкой. — Я сошелся с бывшей девушкой, которую бросил больше года назад, потому что я жалкий придурок, который никогда не переставал сохнуть по ней. Ой, подождите-ка, это же был ты, Холт, не так ли?
Все смеются, и напряжение спадает, и в кои-то веки я благодарна Эйвери за его длинный язык. Даже Итан улыбается.
Единственный человек, который не улыбается, это Коннор.
Ему не хватает секунды, чтобы отвернуться вовремя и скрыть свое неверие.
— Коннор был твоим другом?
Она склоняет голову в сторону.
— Почему у меня такое чувство, что с Коннором связано больше, чем ты мне рассказываешь?
Я опускаю взгляд. Из всех моих неправильных попыток забыть Итана, я жалею о Конноре больше всего.
— Он был нечто большим. После Итана, мы были… любовниками. Какое-то время.
Доктор Кейт издает понимающий звук.
— Любовники во имя мести?
Я киваю. Я все еще не понимаю, как я могла так обращаться с ним и при этом меня не поглотил стыд.
— Я так понимаю, ты порвала с ним? — спрашивает тихо доктор Кейт.
— Да.
