обовшивели. После выгрузки из вагонов они, несмотря на мороз, должны были раздеваться догола, после чего в течение многих часов ждали своей очереди на дезинфекцию, а затем их, голых и мокрых, гнали ударами [плетей и прикладов. — Ред.] в лагерь. В лагере для них было выделено 9 бараков, которые были обнесены колючей проволокой под током высокого напряжения, а над входными воротами помещена надпись: «Трудовой лагерь для военнопленных». Пленных заносили в лагерную картотеку (именной реестр) и на левой стороне груди, отступив в данном случае от «гуманной» татуировки на руках, выжигали очередной номер (от 1 до 10 000). Условия транспортировки, бесчеловечная «дезинфекция» и условия лагерной «жизни» повлекли за собой огромную смертность среди вновь прибывших. Уже в течение первых трех недель— именно столько времени продолжались «формальности» по приемке 10 тысяч пленных — умерло от голода и холода 1500 пленных. В лагере действовал еще один фактор — каторжный труд. Всех без исключения пленных направляли в рабочие команды (преимущественно строительные) и заставляли работать — зимой, на морозе — на расширении Бжезинки [филиал Освенцима. — Ред.] и на разгрузке вагонов. Во время работы пленных мучили, били, приказывали делать «гимнастику» на морозе. В качестве наказания «провинившегося» запирали голым (зимой!) в сарай; умирающих добивали палками, а затем раскаленным железом проверяли, жив ли [489]. Каждый день, возвращаясь в лагерь, пленные приносили с собой по 40–50 товарищей, замерзших во время работ. В среднем умирало в день 80— 250 пленных, но были и такие дни, когда смертность достигала 400–500 человек [490].
В ноябре 1941 года из Катовиц в Освенцим прибыла специальная комиссия гестапо во главе с д-ром Мильднером. Три члена комиссии этого «доктора» владели русским языком. Все советские пленные были означенной комиссией подвергнуты допросу: избиением их принуждали дать ответ на вопрос, не являются ли они членами коммунистической партии, комсомольцами или комиссарами Эти ответы члены комиссии сравнивали со списком партийных, комсомольских и советских работников, который они привезли с собой. По окончании допросов всех пленных разделили на три группы.
Первую группу, насчитывающую около 300 «коммунистов», немедленно изолировали от остальных и поместили в блок № 24, а в середине декабря 1941 года уничтожили в блоке № 11. Письменное донесение об этом прислал в ОКВ заместитель коменданта лагеря оберштурмфюрер СС Зейдлер. Вторая группа — «политически нежелательных» — насчитывала около 700 пленных. 300 из них пали жертвами первого «экспериментального» умерщвления в газовых камерах, остальных 400 человек небольшими группами ликвидировали в блоке № II. Уничтожили также всех тяжелобольных, истощенных и нетрудоспособных. Оставшимся «позволили жить», а больных поместили в «лазарет», где не было лекарств. Из-за огромной смертности находившихся там больных этот «лазарет» прозвали «кладбищем» [491].
В результате всех этих массовых экзекуций и массовой смертности (от голода, болезней и т. д.) к февралю 1942 года от транспорта, насчитывавшего 10 тысяч пленных, осталось менее 1700 человек. К лету же 1942 года, как сообщает сам Гесс, их уцелело всего несколько сот. Смолень указывает другую цифру—150. Часть трупов, которые не успели сжечь в крематории, закопали. Осенью 1942 года эти останки были выкопаны и сожжены.
Как же выглядит ответственность вермахта за судьбу этих пленных?
О пресловутом «соглашении» ОКВ — РСХА мы уже подробно писали выше. Кроме того факта, что пленных до самого лагеря сопровождали части вермахта (это обстоятельство ясно подтвердил Гесс [492]), ОКВ доставляло коменданту лагеря, как сообщает Смолень, кроме обычных учетных карточек по каждому пленному также определенное количество зеленых карточек, которые (в случае смерти пленного) заполнялись администрацией лагеря и отсылались обратно в ОКВ (ВАСТ). Это были бланки, которые в случае надобности заказывались непосредственно в ОКВ и привозились в лагерь, все остальные бланки печатались в лагерной типографии. Наряду с зелеными карточками ОКВ доставляло на каждого пленного бланк полевой почты с печатным текстом примерно такого содержания: «Нахожусь в германском плену, чувствую себя хорошо и по мере возможности сообщу свой адрес». Смолень также утверждает, что зеленые карточки в случае смерти пленного отсылались исключительно в ВАСТ, семьи же умерших пленных не уведомлялись никогда [493].
Находившиеся в лагере военнопленные, хотя они по- прежнему фигурировали в учетной картотеке как «военнопленные», внешне ничем не отличались от иных, «гражданских» узников Однако условия существования пленных были значительно худшими, нежели других узников лагеря: они получали меньше хлеба, не имели права пользоваться помещениями для мытья, не имели права переписки. Огромная смертность, как следствие бесчеловечных условий существования, специально созданных гитлеровцами, а кроме того, частые экзекуции вскоре привели к ликвидации сектора военнопленных в Освенциме [494].
Необходимо подчеркнуть еще одно важное обстоятельство. Все источники единодушно утверждают, что умерщвление в газовых камерах было впервые опробовано в Освенциме на советских пленных. Нет расхождений и в сообщениях о том, что первые отравления газом состоялись во второй половине 1941 года. Имеется лишь разница в датах: в то время как Фридман и Холуй пишут о 15 сентября [495], Смолень связывает этот день с «работой» комиссии Мильднера, то есть с периодом не раньше ноября 1941 года. Имеются также указания на «лето» 1941 года [496].
«Пробное» умерщвление советских пленных газом было организовано в бункерах блока № 11. Были удушены 600 советских пленных и 250 больных гражданских узников. Наблюдение осуществлялось эсэсовцем Фричем, заместителем Гесса.
Когда люки подвалов были засыпаны землей, Фрич впустил через двери дозу «циклона-Б», а затем плотно закрыл двери. На следующий день известный палач эсэсовец Палич, надев противогаз, вошел в бункер и установил, что некоторые жертвы еще живы. Поэтому была дополнительно пущена доза «циклона», и только последующая проверка (снова на другой день) показала, что все пленные умерщвлены[497].
Как показал Гесс, первыми были удушены газом комиссары и политруки Советской Армии.
С конца 1943 до лета 1941 года в Освенцим продолжали прибывать небольшие транспорты советских пленных.
Бывший узник Освенцима д-р Отто Волькeн составил полный перечень транспортов с узниками-мужчинами, прибывшими в Освенцим-II (Бжезинка) в период с 21 октября 1943 года по 30 октября 1944 года и прошедшими через блок 11-а (карантин). А вот данные, относящиеся к прибывшим транспортам советских военнопленных [498].
10 декабря 1943 года был умерщвлен газом транспорт тяжелораненых и калек (из числа советских пленных), прибывший 28 ноября 1943 года из эстонского лагеря в Вильянди. Посаженным на грузовики пленным заявили, что их повезут в Люблин.
Всего через Освенцим прошло 16 тысяч зарегистрированных советских пленных
