я не уследил, как у него за спиной выросли огромные перепончатые крылья, а руки превратились в когтистые лапы. Он схватил меня, и взмыл вверх. Стоило мне обнажить Эсториоф, как хватка ослабла, и я полетел вниз. Но свежие силы позволили мне держать себя в воздухе, хоть и с большим трудом.
Нужно было спускаться, и чем скорее, тем лучше, но мой враг, похоже, не хотел оставлять меня в одиночестве. Мы принялись рубиться, я орудовал мечом, а он своим посохом. Он, пользуясь тем, что я сосредоточен на спуске, утроил свои атаки, и дважды достал меня — один раз полосонул когтями по моей обожженной спине, а второй раз ударил посохом по лицу. Нос был разбит, я почувствовал соленый привкус во рту.
Я приземлился перед своими войсками. Ожесточенная схватка продолжилась на земле. В какой-то момент сумел откинуть неприятеля от себя ударом ноги. Он с неприятным хрустом влетел в каменную статую дракона, и принял свой настоящий облик. Первая мысль была, что мой враг умер, но он сразу поднялся, схватил выпавший из его рук посох и направил на меня волну света. Я не успел отреагировать, и лишь выставил свой клинок, защищаясь от атаки. И мой меч вобрал в себя эту магию, словно никакого заклятья и не было. Эсториоф засиял как тысяча светил, и, верно, ослепил всех, кто был на поле битвы, в том числе — колдуна. Зато я видел все, и, используя свой последний шанс, ринулся в последнюю атаку.
Я влетел в своего противника и прямым ударом разрубил его посох, которым он пытался загородиться. Клинок вошел в его голову прямо посередине, и артанийский маг безвольно упал к моим ногам.
Я поднял свой меч, чье сверкание поутихло, и из всех остававшихся у меня сил крикнул — «Вперед!». Потеряв сознание, я рухнул без сил на холодный, грязный снег.
* * *
Открыв глаза, я обнаружил себя в импровизированном госпитале. Вокруг меня лежало много раненных, пахло кровью, волшебством и дешевыми лекарствами. Надо мной склонилось несколько человек, колдунов по виду, недалеко нервно прохаживался Хауг Хармотен.
Света было много, но он был мягким, приятным. Похоже, город удалось захватить и без моего участия, и теперь на одной из его улиц поставили несколько огромных белых шатров, однако меня, как легко раненого, внутрь помещать не стали, а разместили на улице под растянутой на через всю улицу белой тряпкой.
— Он проснулся! Герой битвы очнулся!
— Как ваше имя?
— Что вы за колдун?
— Позволите пожать вам руку? — подобные возгласы, принадлежавшие иным колдунам, сразу вызвали ужасную головную боль, и я зажмурился.
— Все прочь! — голос Хауга был властен и мощен, и мелкие чародеи расступились.
Пятый дорин короля сел на корточки рядом со мной и поправил грязный плащ. Его лицо не выражало ничего, кроме усталости и облегчения.
— Вы все-таки живы. Как ваше имя?
— Меня зовут Эсториоф Мейзерский, — ответил я и поморщился от жжения в спине.
— Думаю, что мне представляться не нужно. Я хотел вам сказать несколько слов, по поводу всей этой кампании, если конечно вас это не стеснит.
— Ни сколько, господин Хармотен.
— Тогда я продолжу. Мне говорили о том… в общем я получил приказ от короля в любом случае идти в открытую конфронтацию с любыми силами артанийцев, которые я встречу на своем пути. Я прекрасно понимал, что нападение на город сулит мне большие неприятности, поскольку здесь наверняка окажется сильный маг, и потому оттягивал сражение. Я очень надеялся, что в Артанию прибудет кто-то из совета Магов Ласса. Но никого не было. Я исполнял приказ, и никак не ожидал, что один из рядовых окажется столь могущественным чародеем.
Без вас все произошедшее было бы невозможным. Мы разбили неприятеля, не потеряв и десятой части армии, в то время как потери противника были ужасны. Я счастлив, что вы остались живы, и буду рад вас представить королю.
— Эст! Вот ты где! — прогремел голос Гекса, — Я уже думал что… Простите, господин Хармотен…
-. Эсториоф, наш флот прибыл в бухту еще во время сражения, и нам удалось наголову разбить противника и на море. Это было не сложно сделать, ведь на их кораблях находились лишь небольшие команды. Завтра утром жду вас на судне «Палящий Обод», — сказал старший Хармотен, поднимаясь, — а теперь мне пора.
— Эст, слушай, тут такое дело… — в голосе великана появилась печаль.
— Говори.
— Ланс погиб.
Я вскочил словно меня огрели плетьми, и забыл обо всем на свете — о боли, о встрече с королем… обо всем.
— Как?
— Он, видимо ослушался тебя, и решил посмотреть на сражение поближе. Вражеская стрела попала прямо в сердце.
Мы с Гексом отправились туда, где сейчас хоронили убитых. Тут, конечно, были не только наши воины, ведь было бы бесчестно не дать возможности артанийцам забрать тела своих погибших. Тело Ланса еще не было предано забвению, никто даже не знал, откуда тут взялся лассонесский мальчик. Я взял его на руки и покачал, надеясь, что он пошевельнется, откроет смеющиеся глаза. Но он был мертв.
Я отнес тело юного шпиона к каменным драконам, застывшим во время схватки. Какое-то время мы стояли, заворожено смотря на них — великан и колдун с ребенком на руках. Мой друг торопливо выкопал яму. Когда он закончил, мы положили тело мальчика и вместе засыпали землей. Растратив последние силы, что во мне оставались, я, при физической поддержке Гекса, поднял каменных драконов и поставил вместо надгробия.
— Прости меня, Ланс. Настоящие герои всегда спасают своих друзей.
И тогда впервые за всю свою короткую жизнь Эсториоф, Сверкающий меч, заплакал.
Глава 6. Вернуться известным
Действительно уже на следующее утро, мы взошли на борт самого большого корабля лассонеского флота. Печаль не оставляла меня, и я никак не мог восстановить свои силы, даже несмотря на то, что вокруг была моя стихия. Видно это было моё свойство — сильные эмоции блокировали моё колдовство.
Хорошая компания — один поход, одна битва, один захваченный город. Быстро и уверенно, конечно же, с трофеями и медалями, и военным оркестром, неизменно играющим лассонесский марш. Не думаю, что нашему королевству нужны эти земли — два месяца пути не малое расстояние, удержать их сложно. Зато на них вполне можно купить себе мир, тем более что Артания потеряла значимую часть флота.
Я и не заметил, как пролетело путешествие домой, и вот мы ступили на мощеные желтым камнем улицы Кальгона. Мурашки пробежали у меня по спине, когда
