— Н-н-нет, мой господин.
— Попал в переделку в деревне?
— Нет, ничего подобного.
— Так чего же ты от меня хочешь?
Иоиль ответил куда более уверенно:
— Просто хотел тебя увидеть. Люди говорят, в один прекрасный день ты выгонишь римлян из Израиля. Когда этот день настанет, я буду с тобой.
Зубы Роша сверкнули из-под густой, черной, чуть тронутой сединой бороды. Узловатая, тяжелая рука опустилась на ушибленное плечо мальчика. Даниил видел: у мальчишки слезы выступили из глаз, но он изо всех сил старается держаться.
— Хорошо сказано! — прогремел голос Роша.
— Мы тут рады всякому, кто ненавидит римлян.
— Мне никак нельзя остаться, — расстроенно проговорил мальчик. — Хотел бы, да не могу, пока не могу. Я просто пришел, потому что сегодня праздник, и сестру привел. Еще пара дней, и мы переезжаем в Капернаум.
Рош больше не улыбается, глаза пылают гневом, он грозно произнес:
— Никуда ты не пойдешь, останешься здесь. Ты слишком много видел.
Даниил понимал — Рош просто запугивает парня. Награда за голову вожака обещана уже так давно, что еще одна история ему ни чуточки не повредит. Но Иоиль этого не знает. Даниил испытал прилив гордости — глаза Иоиля смотрят смело и решительно.
— Я веду сестру домой, — ответил мальчик. — И если ты думаешь — я болтун, то ошибаешься. Я пока мало что умею, но молчать обещаю — можешь на меня положиться.
Рош продолжал разглядывать мальчишку:
— И впрямь хочешь мне помогать?
— Да, конечно.
— Тогда открой глаза пошире, а рот держи закрытым. Думаешь, получится?
— Да.
— Хорошо, отправляйся в Капернаум. На первый раз с тебя достаточно. Придет время, я пошлю словцо.
Рош отвернулся. Дело закончено. Даниила вдруг захлестнула ужасная зависть. На него вожак и не посмотрел, слова не сказал. Кто схватил торговца и держал его, пока другие занимались рабом? А Иоиль чем отличился — мул его лягнул, да? С чего ему вообще пришло в голову возиться с этим молокососом?
— Ну и как? — указывая на черного раба, крикнул своим приспешникам Рош. — Стоит он того?
— Посмотреть на него, — пробормотал кто-то, — так в одно прекрасное утро мы все проснемся с перерезанным горлом.
— Это вам не шуточки шутить, — отозвался другой. — Ему что пару черепов раздавить, что пару орехов — разницы никакой.
Рош только хмыкнул. Подошел к рабу, хлопнул по предплечью, толстому словно древесный ствол. Рядом с пленником могучий вождь казался карликом.
— Давай, гляди повеселей. Неужто не сообразил, какая тебе удача сегодня привалила?
Раб уставился на вождя — в глазах пустота.
— Ты что, не понял еще? — нетерпеливо продолжал Рош. — Как тебя зовут?
Лицо чернокожего гиганта по-прежнему ничего не выражало. Послышались смешки.
— Самсон,[14] — предложил кто-то. — Нет, Голиаф.[15]
— Наверно, глухой.
— Спорим, еще и немой. Почти никто из этих чернокожих не умеет говорить.
Рош пожал плечами:
— Посмотрим. Нам нужны его мышцы, а не язык. Он скоро себя покажет.
— Если разберется, на чьей стороне надо драться!
Рошу окончательно изменило хорошее настроение. Шутка зашла слишком далеко.
— Я тут командую, — прорычал вожак. — Мнение трусливых шакалов меня не интересует. Отведите его в лагерь.
И, не оборачиваясь, сердито пошел вверх по тропе. Остальные переглядывались, надеясь — кто-то другой, не я. Сам не понимая, как это вышло, Даниил вызвался:
— Я им займусь, — и взялся за короткую цепь, ведущую к оковам.
Пятеро разбойников поспешили за вожаком. Даже тот, кто лежал, корчась от боли, на земле, вскочил на ноги. Еще двое одобрительно кивнули Даниилу, но ближе подойти не решились.
Даниил оглянулся, ища глазами Иоиля. Теперь, с цепью в руке, он чувствовал, что вернул себе былое уважение мальчишки. Говорить больше не о чем. Все уже сделано. Иоиль мотнул головой, глаза обоих вспыхнули, они без слов знали — это и прощание, и начало.
Хотя раб тронулся в путь без принуждения, Даниилу пришлось приноравливаться к его ходьбе — оковы на ногах не позволяли ничего, кроме маленьких шажков. У поворота тропы юноша оглянулся. Иоиль все еще стоял и смотрел ему вслед. Мальтака плавным шагом спускалась по каменистому склону — за спиной развеваются темные распущенные кудри. Он вдруг понял, что в горах давно не видел и почти забыл, как с гладкого лба спадают чистые, сияющие, струящиеся, легкие, словно птичье крыло, волосы. Он провожал девочку глазами, покуда ее не догнал брат, а потом повернулся лицом к горам и принялся карабкаться вверх, пленник за ним. Они сошли с тропы, теперь им направо, по крутому склону среди огромных валунов. И снова — наверно, из-за плавной походки Мальтаки — как заноза в сердце, вспомнилась сестра.
Даниил быстро пожалел, что вызвался вести раба, хотя прекрасно понимал, почему выскочил вперед. Чистое хвастовство, пусть Иоиль не гордится тем, что разговаривал с вожаком. Не раз и не два проклинал себя Даниил за это ребячество, пока тащился вверх со скованным гигантом в поводу. Двое оставшихся с ним бурчали из-за медленного подъема. Грубоватые шутки в адрес пленника вскорости сменились проклятиями — оковы раба громыхали при каждом шаге.
Немного погодя солнце скрылось за горизонтом, темнота наступила почти мгновенно, теперь идти было еще трудней. В конце концов кошмар подошел к концу — в воздухе потянуло запахом жареного мяса, послышались голоса, уже виднелась знакомая прогалина. У входа в пещеру полыхал огромный костер, рядом в круг на жесткой земле расположились обитатели. Мяса осталось не так уж много, и двое спутников Даниила, не теряя времени, набросились на еду. Никто не обращал ни малейшего внимания на раба, ради которого всего несколько часов тому назад рисковали жизнью. Даниил остановился, в руке цепь — что дальше?
Рош помахал полуобглоданной бараньей костью.
— Проследи, чтобы Самсону всего досталось, — проорал вожак. — А завтра пусть начинает работать, как мы все.
Раздался одобрительный хохот, но никто не двинулся с места. Даниил понял — пока он добирался до пещеры, Рош все обдумал. Прозвали Самсоном, Самсоном и останется, какое бы у него прежде ни было имя. И ему, Даниилу, остается только себя благодарить за новое назначение — теперь он сторож Самсона.
