Элизабет Летин с трудом отодвинула покосившуюся калитку, которая вела во двор убогого домика, принадлежавшего её тёте и дяде.
К двери дома, где они жили втроём, был приклеен скатанный в трубочку конверт. Письмо. Она сразу поняла, что ничего хорошего это письмо не сулит. Элизабет представляла себе, о чём оно может быть.
Подниматься на крыльцо пришлось осторожно, потому что ступеньки обледенели. Дядя Бурлап никогда их не чистил. Элизабет поставила на крыльцо свой школьный рюкзак и движением головы освободилась от капюшона. Полетели брызги. Она отлепила конверт от двери и открыла его:
«Мы неоднократно говорили тебе, что уезжаем в отпуск на три недели и что ты не можешь жить без нас одна. Так что это письмо не должно тебя удивить. Дом крепко заперт. В конверт вложен билет на поезд, который отправляется в 6 часов 20 минут. Ты сядешь на этот поезд. Когда утром сойдёшь в Стернхевене, в кассе на автобусной остановке тебя будет ждать ещё один билет – на автобус. Этот автобус идёт до отеля «Зимний дом». Там тебя ждут. На случай, если в дороге тебе что-нибудь понадобится, в конверте – три доллара. Обратный билет тебе вручат после Нового года. Не создавай никому проблем. Обойдись без своих обычных фокусов!»
Элизабет изучила билет на поезд. Шесть часов двадцать минут наступало через три часа – это были первые три часа её рождественских каникул. Ну да, всё сделано так, как они обещали. Последние две недели дядя и тётя постоянно твердили, что на Рождество уедут отдыхать, а её куда-нибудь отправят. И теперь они действительно уехали. Элизабет посмотрела на улицу. Очки её запотели, но всё равно она видела, что снегопад усиливается.
На дверной ручке висел полиэтиленовый пакет, с каким обычно ходят за продуктами. Элизабет заглянула внутрь: там были сложены три её рубашки, две пары носков, джинсы и кое-какое бельё. Она внимательно рассмотрела три грязных долларовых банкноты, столь щедро выданные ей. Элизабет представила себе, как тётя Пурди тонкими пальцами вытаскивает их из кошелёчка и нехотя вкладывает в конверт. В её воображении дядя Бурлап стоял рядом и подозрительно взирал на банкноты, как будто их было слишком много. Она позволила картине развеяться, словно тёплому облачку дыхания в холодном воздухе.
Элизабет ещё раз перечитала письмо. Она сунула его в карман куртки вместе с деньгами и открыла свой рюкзак. Там лежали четыре книги в мягких обложках, которые школьная библиотекарша разрешила ей взять на зимние каникулы, и её собственная «Аня из Зелёных Мезонинов». Из-под книг Элизабет вытащила карандаш и небольшой блокнот. Это был перекидной блокнот на спирали, с зелёной обложкой, изношенный и в загибах. В такие блокноты официанты записывают заказы. Элизабет распахнула его, и на пятой странице – это была запись номер сорок три в её списке, озаглавленном «Причины, по которым мне не нравятся мои дядя и тётя», – она написала: «Потому что они отправляют меня непонятно в какой отель на Рождество без денег и почти без одежды».
Затем она убрала блокнот, запихнула в рюкзак пакет с одеждой и застегнула молнию. Девочка уже собралась уходить, но взглянула на дверь, и при виде липкой ленты, которой к двери был приклеен конверт, вдруг стала задыхаться, и глаза её наполнились слезами. И тогда, не сознавая, что делает, она со всего маху ударила рукой по фанерной двери.
Получился резкий хлопок, как будто на деревянный пол упала книга. Элизабет вздрогнула, поражённая чувством, что неожиданно родилось внутри неё. Она оглянулась, не видит ли кто, но вокруг никого не было. Темнота наползала на пустые улицы, а снегопад усиливался всё больше. Элизабет вздохнула и подняла свой рюкзак.
«Ну почему мои родители не будут со мной снова?» – подумала она.
И тогда, поскольку у неё не было ни друзей, у которых можно было бы прожить эти три недели, ни возможности избежать гнева дяди и тёти, если она их ослушается, Элизабет смирилась с необходимостью прошагать полторы мили до станции и ждать там поезд на Стернхевен. Она надела рюкзак и направилась к воротам. Но когда двор остался за спиной, к ней снова пришло ОЩУЩЕНИЕ, которое захватило её с ног до головы. С широко раскрытыми глазами она замерла на месте, гадая, что случится на этот раз. Её сердце быстро заколотилось. Но стояла тишина. И вдруг позади неё что-то прогрохотало.
Глава вторая
Странные пассажиры,
Глаза-иголки
Вне логики
У Элизабет случались моменты, когда она была уверена в том, что что-то – хорошее или плохое, прикольное или не очень – непременно должно произойти. Она называла это состояние ощущением. И не могла объяснить ни причины этой уверенности, сопровождавшей ощущение, ни источника самого ощущения. Она только знала, что это началось прошлым летом и происходило всё чаще по мере приближения зимы. Что было действительно странным, так это факт, что происходящие странности, казалось бы, не имели никакой причины или объяснения. Или книжка вдруг упадёт с ближайшей полки, или стакан свалится в раковину, или её пустой ланч-бокс вдруг соскользнёт со стола, пока она ест картофельное пюре с подливкой в школьной столовой. Она только знала, что перед каждым таким инцидентом её живот начинал пульсировать, и это вселяло уверенность, что сейчас что-нибудь произойдёт. Когда ощущение посетило её на заснеженной улице, она не удивилась, услышав сзади грохот.
Элизабет обернулась и увидела, что калитка, которую она не трогала и которая вообще была не способна раскачиваться, вдруг резко захлопнулась. Элизабет вздохнула с облегчением. По сравнению с разбитой тарелкой или упавшей книгой это происшествие выглядело безобидным. Но, хотя она почти перестала пугаться всех странных шлёпаний и падений, ей хотелось понять, почему так происходит и откуда само ощущение.
Элизабет ещё раз огляделась, не заметил ли кто-нибудь грохота захлопнувшейся калитки, но никого не увидела. Глубоко вздохнув и бросив последний взгляд на дом дяди и тёти, она направилась к станции.
