Бартон уже исчерпал свой лимит юмора и совершенно серьезно сообщил:
— Сожалею, но моя группа переполнена. — И уже мягче добавил:
— Чтобы попасть ко мне, надо записываться заранее.
— Да, конечно. Я понимаю, что в течение семестра в вашей группе вряд ли появятся свободные места, так как за это время студенты убедятся, какой вы золотой человек, и какая добрая душа скрывается под столь суровой внешностью.
На этот раз Валери резко толкнула приятельницу локтем в бок, и та пожалела, что дала волю языку.
Строгий взгляд Фрэнка остановился на покрасневшей от смущения толстушке.
— Полагаю, мисс Салливан, это вы в свободное от учебы время рассказываете обо мне небылицы?
— Да разве я позволила бы себе, уважаемый профессор?! — горячо заверила Валери и в знак своего глубокого почтения даже приложила руки к груди.
— Да-а, — глубокомысленно протянул Бартон, явно не поверив, — никогда не поздно отделить зерна от плевел.
— Конечно, под плевелами подразумеваются все, кто не ловит, затаив дыхание, каждое ваше слово, — по-прежнему не унималась Элис.
— Извините, сэр, кажется, нам с Элис пора идти.
С этими словами Валери вскочила и, схватив сумку, потянула подругу за руку.
— Элис? — Темные брови Фрэнка сошлись на переносице. — Я думал, вас зовут Стелла.
Ну вот и все, обреченно подумала девушка. Глупо было надеяться, что мне, наконец, повезет.
Когда в результате несчастного случая мать серьезно повредила позвоночник, Элис было пятнадцать лет. Стелла, старшая из детей, к тому времени увлеклась сочинительством, и все заботы по дому, а также уход за матерью легли на плечи Элис. Однако она не впала в отчаяние, а постаралась убедить родителей, что с ее стороны это не такая уж большая жертва. Ей приходилось нелегко, но Элис все-таки окончила школу, и никто никогда не слышал от нее ни единой жалобы на судьбу.
В течение нескольких лет Элис не теряла надежды на то, что мать поправится, даже когда оптимизм остальных членов семьи иссяк. Выздоровление было долгим, но после многочисленных операций и продолжительных сеансов физиотерапии самочувствие миссис Годвин постепенно улучшилось, она начала передвигаться без посторонней помощи и даже могла выполнять кое-какую работу по дому.
Казалось, теперь ничто не мешало Элис продолжить образование, но карты спутала Стелла. Элис никому не отказывала в помощи, не смогла не откликнуться и на мольбы сестры. И теперь безотказной и сердобольной Элис предстояло разрываться между ребенком Стеллы и учебой.
Элис не привыкла сдаваться без боя, и пошла ва-банк:
— Родители и друзья зовут меня Элис, это мое второе имя. — Она вдохновенно сочиняла на ходу. — Мне оно тоже больше нравится, чем какая-то вычурная Стелла. И имя Элис больше подходит сельской простушке, не правда ли?
Профессор Бартон рассеянно кивал, и Элис подумала, что он, должно быть, с ней согласен: простенькое, без претензий имя соответствует ее неказистому облику.
Элис никогда не была высокого мнения о своей внешности. Да, у нее довольно большие светло-карие глаза, пушистые ресницы и брови вразлет. Возможно, она отнесла бы себя к разряду симпатичных девушек, если бы не весьма далекий от совершенства нос, фамильный нос, как шутили в семье Годвинов.
Элис, хмурясь, ожидала от Бартона ответных колкостей. Ей вдруг пришла в голову мысль, что в его присутствии она постоянно хмурится. Кажется, это входит у нее в привычку.
— Мою бабушку тоже звали Элис, — неожиданно дружелюбно заявил профессор, и его лицо подобрело.
— Сдается мне, что сейчас вы поведаете нам о том, что она слыла весьма суровой и несговорчивой особой, — мрачно заметила Элис.
— Вовсе нет. Бабушка Элис была милой и приятной леди, с удивительно добрым сердцем.
— Наверное, она просто побоялась бы быть другой в вашем присутствии, — не удержалась от очередного выпада бабушкина тезка.
Фрэнк посмотрел на часы, и Элис, перехватив его взгляд, ехидно обронила:
— Не смеем больше отнимать ваше драгоценное время. Будущие светила политологии, наверное, заждались своего профессора, предвкушая удовольствие от общения с вами.
— Вам не терпится избавиться от моего присутствия? — снисходительно улыбнулся Бартон.
— Вовсе нет, с чего вы взяли? — присмирела вдруг Элис.
— Кстати, должен вас предупредить, что, если вы еще хоть раз оставите в стиральной машине какие-нибудь вещи, я разрежу их на мелкие кусочки. Благодаря вашей рассеянности у меня теперь целых три розовых рубашки.
— О господи! — Элис даже прикрыла ладонью рот, чтобы сдержать смех. Так вот почему она уже несколько дней не может найти свою красную футболку! Футболка была дешевая и поэтому сильно линяла.
— Ну что ж, придется вам поносить розовое. Может, этот цвет несколько смягчит ваш грозный имидж, — пробормотала девушка, даже не пытаясь извиниться.
— Думаю, будет справедливо заставить вас заплатить за испорченные рубашки.
— Как бы не так! Не дождетесь!
Процедив что-то насчет полного отсутствия юмора у студентов из провинции, Фрэнк продолжил свой путь.
— Ну и завела же ты его! Я думала, он вот-вот закрутится волчком. Оказывается, вы знакомы? Вы случайно не?.. Судя по его словам, получается, что вы вроде как… ну… — Валери хихикнула.
— Ты хочешь сказать, что мы живем вместе? В определенном смысле — да.
Элис объяснила подруге причину получения бесплатного жилья, упомянув и о стипендии Фонда Маркхэма, после чего потребовала хранить все услышанное в строжайшей тайне.
— Если он когда-нибудь начнет расспрашивать обо мне, пожалуйста, молчи, особенно про Ника.
— Так, значит, профессор и не подозревает, что у него за стенкой младенец? Ты боишься, что это обстоятельство может как-то повлиять на твою учебу? Конечно, с моих слов ты могла вообразить, что Фрэнк Бартон — современный Аттила. Но думаю, тебе не следует волноваться, ведь он не штатный преподаватель, а читает лекции как приглашенный профессор. Он даже не член административного совета университета.
— Может, я действительно перестраховываюсь. Просто… будь осторожна и следи за тем, чтобы не сболтнуть лишнего. Хотя он вряд ли будет интересоваться моей скромной персоной, — поспешно добавила Элис, заметив искорки сомнения в глазах Валери.
В тот же день, с трудом поднимая по лестнице коляску с Ником, Элис кляла себя, что из гордости отказалась от предложения Валери подбросить ее на машине до ближайшего супермаркета и отправилась туда пешком, а на обратном пути попала под дождь. В отличие от малыша, прикрытого ее плащом, Элис вымокла до нитки, а бумажные пакеты с покупками от воды начали расползаться.
Девушка оставила их на лестничной площадке, решив, что вернется за ними, как только доставит Ника в квартиру.
