Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
Тимофей Беспалый три года совмещал обязанности начальника лагеря и палача.
До него приговоры приводил в исполнение двадцатисемилетний старшина, который уже на четвертый год службы возомнил себя карающей божьей десницей и не всегда здоровался даже с начальником лагеря. За кружкой пива он любил рассказывать о последних откровениях обреченных. Однажды, крепко перепившись, старшина принялся палить по воронам, что темной тучей летали над караульными вышками. Ему, видите ли, показалось, что это души убиенных, вознамерившиеся преследовать его.
О второй должности Беспалова знал весьма ограниченный круг лиц, с каждого из них была взята подписка о неразглашении государственной тайны. Даже супруга Беспалого, тихая сердечная женщина, не подозревала, по какой причине ее муж, задерживаясь по понедельникам на службе, домой является таким усталым и едва ли не с порога выпивает полный стакан водки.
Возможно, Тимофей Егорович сумел бы отвертеться от смежной «профессии», не вмешайся в это дело замполит, который cчитал, что подобное задание есть высшее доверие партии и настоящий партиец не вправе отказываться от него.
Тимофей Егорович по возможности старался не встречаться заранее со своими клиентами, даже не всегда прочитывал их дела, но непременно перед каждой акцией выпивал для поддержания духа рюмку водки.
В тот день Беспалый тоже не пожелал изменить установившейся традиции и из тяжелого граненого графина налил себе против обыкновения полный стакан. Он посмотрел на часы: через шесть минут должны были привести смертника. На столе лежала толстая папка с его делом, однако знакомиться с «послужным списком» приговоренного Тимофею Егоровичу не хотелось. Беспалый слышал о том, что другие исполнители сознательно прочитывают дела приговоренных, чтобы разжечь в своей душе ненависть. Беспалый не нуждался в этом: он знал, что за каждым из смертников всегда тянется длинный шлейф кровавых преступлений и что сам он всего лишь карающая десница судьбы, которая должна поставить крест на никчемной жизни осужденного.
Тимофей Егорович выпил. Закусывать хмельное зелье не стал — взял с тарелки тоненький ломтик солененького огурчика и громко вдохнул в себя ядреный дух. Потом выдвинул ящик стола, в котором лежал черный с полированной рукоятью «макаров», и стал ждать.
Через несколько минут дверь отворилась, и охранники ввели в комнату пожилого худощавого мужчину. Черты его лица показались Беспалому знакомыми, а когда тот заговорил, полковник понял, что перед ним был не кто иной, как старый знакомый — вор-рецидивист Шельма.
— Здравствуй, гражданин начальник! Неужели не признал бывшего кореша?
Настоящее имя Шельмы было Афанасий, фамилия — Степанов. Он, как и Беспалый, тоже был из беспризорников и тоже когда-то состоял в кодле Муллы, которая потрошила карманы граждан на толкучках и рынках. Афанасий был старше Беспалого на два года и, прежде чем они познакомились, уже успел отсидеть шесть месяцев в колонии, где сошелся с матерыми уркаганами и перенял у них многие секреты воровского ремесла. Шельма был удачлив, как воровской бог, и хитроумен, как голодная лисица. Собственно, за это он и получил свое погоняло. Отчаянности ему было тоже не занимать, он тырил не только засаленные потертые кошельки с мелочью, но и золотишко в ювелирных магазинах. С Шельмой всегда было легко, он умел не унывать, знал огромное количество блатных песен и частенько в развлечение себе и на потеху базарной толпе исполнял под гитару воровской репертуар. А Мулла и Тишка, не теряя между тем времени, собирали в карманах зевак, ошарашенных звонкоголосым пением безымянного артиста, легкие рублики.
Вот такой существовал у них подряд.
— Шельма? — удивился Тимофей Егорович.
— А то кто же? Вижу, что не сразу меня признал. А я ведь чувствовал, что нам еще придется встретиться. Вот, значит, как свидеться довелось.
— Капитонов! — обратился Беспалый к старшему караула. — Выведи свою команду.
— Товарищ полковник… так это же… не положено по инструкции. Приговор…
— Я кому сказал — выйди вон! — Кулак полковника грозно стукнул по столу.
Старший лейтенант Капитонов никогда не видел начальника колонии таким рассерженным. Даже во время прошлогоднего бунта зэков он казался куда более сдержанным.
— Есть! — Капитонов пожал плечами и вышел, увлекая за собой в открытую дверь подчиненных.
— Встретились… Жаль, что таким образом. За что же тебя под вышак подвели? Ведь ты же вор, а не мокрушник.
— А ты что, Тимошка, дело мое не читал? — сощурился Шельма.
— Признаюсь, не читал, — сказал Беспалый, усмехнувшись, добавил: — Чтобы потом не жалеть, в кого стрелять придется.
— Хм… Так, стало быть, ты — палач?
— Да.
— Ты меня как — сразу пришьешь или все-таки стульчик предложишь? — невесело съехидничал вор.
— Садись, — Беспалый показал на единственный стул, стоявший у стены.
— Ну, спасибо! Ты всегда был гостеприимным. — Шельма охотно опустился на привинченный стул. — Спрашиваешь, за что под вышку попал? У государства стибрил больше, чем нужно. А оно такие шалости не прощает.
— Это точно, — согласился Тимофей Егорович. — И что же именно?
Шельма невесело улыбнулся:
— Ювелирный магазин подломили. Трое нас было, да я один там свои пальчики умудрился оставить. Вот потому и взял все на себя. А двое подельничков в Москве гуляют. Сейчас, наверное, в «Метрополе» обедают.
— Понимаю…
— Когда же мы с тобой виделись в последний раз? Лет пятнадцать назад?
— Нет. Четырнадцать.
— Тогда ты был подполковником.
— Ошибаешься, Шельма, полковником.
— Ловко ты с нами тогда расправился. Никто не ожидал от тебя такой прыти. Из полутора тысяч воров только десятка два и осталось. А меня и Муллу ты тогда пожалел. Если бы не ты, не коптить бы мне небо еще четырнадцать годков. Спасибо говорить не стану, ты тогда свой должок мне возвращал. Не позабыл?
— Как же можно, Шельма? — искренне удивился Тимофей Беспалый. — Такое не забывается.
Он слегка выдвинул ящик стола и увидел заряженный «макаров». После чего так же незаметно задвинул ящик.
Афанасий три года отсидел вместо Беспалого, когда тот по неосторожности был уличен в карманной краже. В долю секунды Шельма незаметно выхватил у него из рук засвеченный кошелек и быстро сунул его себе в карман. Тогда только вмешательство подоспевшего наряда милиции спасло Шельму от расправы рассвирепевшей толпы.
— Так что ты будешь со мной делать, Тишка? — озабоченно спросил Шельма, вспомнив старую кличку Беспалого.
— А что мне с тобой делать, Афанасий? — пожал плечами Тимофей Егорович. — Тебе ведь помилование вышло. Заменили расстрел на четвертак. Вот тебе справка. — Он достал из ящика стола лист бумаги. — Считай, что с тобой получилась некоторая ошибочка. Можешь идти. Поздравляю тебя!
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
