В этом покое, который Девонна устроила для работы, было несколько ниш. В одной – книги на полках до самого потолка. В другой стояла ее большая арфа, ее пяльцы, ткацкий станок и низкий столик, на котором вестница расписывала особыми красками тонкие ткани и стекло. Ее вышивки, гобелены и рисунки украшали белые стены по всему дому, и оконные стекла были расписаны ее же рукой. Везде повторялись одни и те же образы: синие, белые, бледно-голубые цветы, зеленые стебли и листья, тинистые и прозрачные водоемы, сплетение трав, птицы, бабочки и насекомые, подсмотренные Девонной в окрестностях храма. На стенах висели легкие, вырезанные из бумаги изображения зверей и птиц, деревьев и листьев.
Девонна безучастно обвела взглядом покой: глаз не остановился ни на чем. Ей по-прежнему казалось, что в доме душно. Она села на низкий широкий подоконник, обхватив колени руками. Перед ее глазами мелькали картины: то, что ей рассказывал о себе человек.
…В просторной бревенчатой избе с одного краю длинного дощатого стола сгрудились здоровенные полупьяные мужики, на длинных скамьях как попало свалены были их тулупы и полушубки. В горнице пахло овчиной и крепким хлебным вином, прозрачным, как вода. Друг против друга стояли соперники, оба – в одних рубашках. Между ними был брошен плащ – граница, за которую оба не должны заступать. Парень с еще редкой, светлой бородой стягивал с себя кольчугу. Это и был Яромир. Против него стоял в ожидании рыжебородый мужик, хозяин местной лесопилки.
– С откупами или без? – галдели кругом.
– До скольких можно откупаться?
– До трех раз?
Парень, уже снявший кольчугу, весело и добродушно скалил зубы. Его противник был ниже, приземистей и старше, с широкой темно-рыжей бородой, с угрюмым и каким-то озабоченным взглядом, который он ни на чем не мог спокойно остановить. Коренастый трактирщик с матово-красным хмельным лицом, с совершенно седыми, прилипшими от пота к вискам прядями сам надел на руки поединщикам рукавицы: не поломали бы друг другу ребер.
Яромир поправлял на руке рукавицу и задорно скалился. Противники кинули жребий. Кабатчик показал на рыжего мужика, что ему выпало бить первому.
– Откупаешься, Яромир? – спросил он.
– Когда я откупался?! Пусть бьет!
Яромир покрепче уперся ногой в пол. Рыжий мужик долго примерялся, широко замахнулся и со всей силы хватил его кулаком в грудь. Яромир покачнулся, но не сдвинулся с места.
– Дай откупиться, а? – быстро сказал его неприятель. Яромир глубоко вздохнул: от удара перехватило дыхание – и хрипловато бросил:
– Ладно, откупайся.
Кабатчик подал Яромиру кружку вина. Это и называлось откупом: когда один из поединщиков соглашался пропустить свою очередь, обменяв ее на чарку. Яромир еще раз вздохнул, выпил, поморщился и опять встал покрепче, грудью к противнику:
– Ну, бей.
Рыжебородый опять долго готовился, потом снова хватил Яромира наотмашь. Парень сильно качнулся, но снова не сдвинулся с места. На сей раз он, кажется, рассердился: нахмурился, потер грудь. Вокруг раздавались одобрительные возгласы.
– Дай еще раз откуплюсь, – попросил рыжебородый.
– Давай, – коротко бросил Яромир.
Кабатчик опять наполнил ему кружку за счет хозяина лесопилки. Яромир быстро опрокинул вино, обтер подбородок.
Он разрешил своему противнику откупиться и в третий раз. Потом поудобнее сжал в кулак ладонь в черной, отороченной мехом рукавице.
– Ну все, брат, теперь я. Мой черед.
Рыжебородый помялся и как-то виновато произнес:
– Может, не надо, а, Яромир?
Кругом засмеялись. Яромир опять в раздумье поправил рукавицу подбородком и серьезно спросил:
– А это… чего же ты тогда меня вызывал?
Рыжебородый чистосердечно признался:
– Думал, моя возьмет. Кто же знал, что ты трижды подряд устоишь? А я у нас на лесопилке из первых считаюсь. Ошибся, уж ты прости, Яромир. Я не устою против тебя.
– Такого уговора не было! – раздались голоса.
– Вызвался – теперь стой до конца!
Яромир опять потер грудь и с упреком сказал:
– Ты больно бьешь!
– Это я – тебя боясь, – с прежней откровенностью отвечал рыжебородый. – Думал, свалю тебя с ног. Не рассчитал, прости. Все знают, что никто тебе в Даргороде не ровня!
Последними словами он, похоже, пытался задобрить Яромира. Тот впрямь польщенно ухмыльнулся.
– Раз так, откупайся от меня еще раз: поднеси чарку – и на том поладим.
Девонна грустно улыбнулась. Яромир рассказывал неумело и неохотно, пока она не стала расспрашивать его об обычаях Даргорода. Вот тогда-то он и описал ей эту кабацкую потеху, вскочил на ноги, засучил рукава, а Шалый залаял. Девонна смотрела, как уставший в скитаниях человек показывает ей кулачный бой.
Яромир был дружинником даргородского князя. Он рассказал Девонне еще об одном обычае: об игрищах, на которых не раз брал верх.
Смену года в Даргороде отмечали вместе с проводами зимы. Тогда начинались знаменитые на севере игрища, которые венчали воинские потехи и бой двух сильнейших мечеборцев. Этот самый славный на игрищах бой в обычаях северян и означал гибель зимы, начало нового года.
На площади цепями было огорожено место для боя. Вокруг толпился народ, только князю вынесли высокое дубовое кресло. В прошлом году победителем вышел мечник из Хельдерики, земли у моря Хельдвик. Даргородцы горевали, что чужеземцу с холодных берегов Хельдвика досталась победа. Хельд прошелся по кругу, вызывая охотников помериться силой. Так велел обычай: Яромиру еще оставляли право не принять вызов и промолчать.
Яромир сразу вышел в круг и стал просить у князя разрешения биться с хельдом – это тоже было в обычае. Князь мог бы, если хотел, запретить бой и сберечь своего дружинника, но это значило бы, что Даргороду некого выставить против хельда.
Получив разрешение, Яромир поклонился князю, поклонился храму, поклонился толпе и встал против своего соперника.
И вот Яромир с кабацкой похвальбой, а его противник – с грозным рычанием сошлись.
С утра до полудня они топтали снег, не давая друг другу вздохнуть, но толпа вокруг становилась только гуще. Передние передавали задним, что происходит, и пока летела весть, что Яромир зашатался и чуть не пал на колени, рождалась уже другая: это его неприятель получил удар по шлему, который едва не раскололся от тяжелого Яромирова меча.
А неприятель и впрямь получил этот удар и рухнул на снег. Вокруг лица Яромира от горячего дыхания клубился пар. Бой был уже окончен, а в толпе еще толкались и кричали и переспрашивали друг друга – кто кого?
Девонна с гордостью подумала, что Яромир был одним из лучших, прославленным воином в своих краях.
