– Как говорится, чем богаты, тем и рады, – бодро сказал старик, – давай заправляйся и выдвигайся на свет божий.
– На какой свет? – переспросил Эрик.
– Не обращай внимания, так или примерно так говорили сектанты в мое время.
– Какое это: ваше время? – не унимался Эрик.
– Тебе не кажется странным, что я как минимум вдвое старше всех, кого ты встречал на пути? – начал старик. – С большой долей уверенности могу сказать, что являюсь последним рожденным человеком на планете.
– Вы последний рожденный человек?
– Да, – невозмутимо произнес старик.
– А мы тогда кто?
– Не время еще. Все узнаешь в назначенный час, – сказал дядя Веня, – ну что, ты готов вырваться из своего мрачного склепа на свежий воздух? Пусть солнышко на тебя посмотрит.
Дядя Веня и Эрик направились к выходу из комнаты, но покусанная ржавчиной дверь поддалась не сразу.
– Давно нужно бы ее смазать. Все руки не доходят.
Спустя некоторое время дверь все же сдалась. Заливший комнату свет слепил глаза, привыкшие за долгое время к темноте. Какое-то время глаза привыкали к новой реальности. Постепенно взору открылся целый мир, состоящий из мирно копошащихся в земле людей, нескольких загонов с мелким рогатым скотом, скрытых от посторонних глаз в здании бывшего гаража. А плантации с овощами тянулись, насколько хватало глаз.
– Добро пожаловать в мой мир, сейчас я познакомлю тебя со своими детьми.
Эрик с новым знакомым прогуливались вдоль грядок с салатом.
– Это Хельга, – старик указал на девушку высокого роста, с неразвитой половиной лица и необычно большими ладонями, – мастерица на все руки, а как она готовит!
Старик игриво подмигнул Эрику, но тот понимал далеко не все, что говорил дядя Веня, а спрашивать сейчас совсем не хотелось. Уставший мозг просто не смог бы переработать информацию, поэтому парень решил пустить ситуацию на самотек.
– Это Вася, – старик взглядом указал на человека с головой, напоминающей луковицу и ростом шестилетнего ребенка, – наш местный пастух, обязанность у него одна – следить за отарой. И порой мне кажется, что своих коз Василий любит больше, чем окружающих людей. Всегда спешит на помощь ближнему, но не по доброте душевной, конечно, а ради упоительного чувства востребованности. Он так чувствует себя значимым.
Старик помедлил, ища взглядом, кого бы еще представить.
– О-о! Совсем забыл представить нашу звездочку Ларису. – Старик указал на девушку с кошачьим личиком и длинным голым хвостом, – она мне первую жену напоминает. Ты не смотри на внешность, внутри она просто золото. В равной степени ласковая и безудержная. Одним словом кошка.
За сараем Эрик увидел вкопанные в землю столбы, образующие букву Х. Дядя Веня заметил смятение на лице парня.
– Эта наша пыточная, – старик бросил взгляд на Эрика, дабы оценить реакцию парня, – очень символично на мой взгляд.
Эрик задумался, но, придя в себя, задал вопрос, крутившийся в голове с самого начала экскурсии.
– Почему твои дети не похожи на нас?
– С чего ты взял, что это они на нас не похожи, мне кажется, все наоборот.
Дальше собеседники двигались молча. Спустя некоторое время они подошли к грядке со свеклой. Дядя Веня вручил Эрику мотыгу с жидким черенком и очертил план работы на остаток сегодняшнего дня.
– У тебя сегодня случился тяжелый день, сейчас я дам твоему мозгу отдохнуть, до отказа загрузив руки. Удачи!
В конце дня руки изнывали от боли. Ладони покрылись водянистыми волдырями. Старик сказал, что это с непривычки. Уставший, но довольный, парень направился в свою комнату и, не раздеваясь, рухнул в перекошенную кровать. Впервые в жизни Эрик засыпал человеком.
17
Пробуждение вышло скомканным. Разбудили доносившиеся с улицы крики и призывы о помощи. Эрик запрыгнул в штаны, схватил рубаху и выскочил на улицу.
– Что случилось? – спросил Эрик у пробегающей мимо Хельги.
– Василия ранили! – протараторила Хельга и скрылась из вида.
Все вокруг бегали и суетились. Мимо Эрика на импровизированных носилках пронесли Василия с разорванной голенью.
– Ты мне нужен, – бросил пробегающий дядя Веня.
Эрик кивнул и направился в лазарет.
– Достань мне с полки аптечку, а из-под каталки вытащи чемодан с инструментами, только быстрее!
Старик торопливо, но уверенно разрезал окровавленную штанину, оголив участок распоротой плоти.
– Что случилось-то? – не унимался Эрик.
– Два самца не поделили территорию. Один человекоподобный самец решил выдворить непрошенных гостей, а более сильный самец в свою очередь воспринял это действо как агрессию и вознамерился нанести примату физическое замечание, – голос старика дрожал. – Василий, в момент атаки свинского командира, смекнул, что ситуация разворачивается не по лучшему сценарию и попытался унести ноги. Как видишь, не все ноги удалось унести в целости и сохранности.
Старик отпрянул от раненого Василия и принялся судорожно что-то искать в ящике за столом. Послышался звук ударяющегося друг о друга стекла. Он достал из ящика бутылку с прозрачной жидкостью.
«Что-то медицинское, наверное», – подумал Эрик.
Тем временем дядя Веня сделал смачный глоток и громко крякнул.
– Хочешь? – обратился он к Эрику.
Эрик отрицательно покачал головой, дядя Веня пожал плечами и обильно полил рану. Василий вскрикнул. Старик тем временем почистил рану от кусков шерсти животного, мусора и принялся ее зашивать. Ловко орудуя иглой, дядя Веня никак не реагировал на стоны Василия. Зашитую же рану старик укрыл листом какой-то травы и перевязал тряпицей. После операции дядя Веня и Эрик вышли на улицу.
– Нам нужен новый пастух, судя по всему, на неопределенный срок.
Эрик согласился, так как заняться в лагере было особо нечем, кроме как жалеть себя ввиду собственного бессилия и безысходности. А козы тем временем пасутся и не задумываются над извечным вопросом о смысле жизни. У них все понятно и просто: нужно поесть, поспать и спариться. Вся жизнь держится на этих трех китах и получается, что смысл жизни в самой жизни. Человек же наказан разумом, сильно мешающим жить. А может, и правда, что смысл жизни в самой жизни? Элвис передал свои знания, а что с ними делать? Для чего такой подарок? Много вопросов, а вот ответов, как водится, нет.
18
Василий быстро шел на поправку и уже через неделю приступил к выполнению своих прямых обязанностей. Всем своим видом он показывал, что нога не беспокоит, но искусственная улыбка, иногда превращающаяся в гримасу боли, говорила об искусственном благополучии. Тем не менее, Эрик лишился рабочего места, и теперь каждый день проводил в тяжелых раздумьях.
