Четыре года — это долго, до чертиков долго. Может быть, и она как-то страшно изменилась за эти годы? Глупости! Что бы там ни было, Джонни так не считал. Он был все так же влюблен в нее, как и прежде. Так же страстно и неистово. Эта страсть, его желание всегда иметь ее рядом, распаляла ее, как магнитом притягивая к нему.
Грациозно изогнувшись своим гибким стройным телом, она спустила ноги на пол и села на постели.
— Пора, Джонни, — напомнила она. — Сейчас уже, наверное, четыре или даже больше. Пойду оденусь и приготовлю кофе. Ты думаешь, в этом доме найдется немного кофе?
Джонни открыл глаза, посмотрел на нее и улыбнулся.
— Иди ко мне, — сказал он.
Она покачала головой, и прядь длинных, до плеч, белокурых волос упала ей на лицо.
— И не мечтай, — отрезала она. — Вставай и одевайся. Я хочу уйти отсюда, пока твой Ангер не вернулся.
В ответ он недовольно крякнул:
— Ты права, детка. Дуй в ванную, а я буду готов через минуту. В кухне есть кофейник. Посмотри, может, чего-нибудь найдется на пару бутербродов.
Он взял сигарету из пачки, которую она оставила на столике. Девушка поднялась и направилась в ванную, захватив по пути свои вещи, висевшие на спинке стула. Через минуту дверь закрылась.
Стряхнув пепел на пол, он подумал, что не зря ждал встречи с ней. Она стоила каждой горькой минуты этих четырех лет.
Услышав, как полилась вода в душе, он тоже поднялся и стал лениво одеваться. Когда она вошла в комнату, он заправлял рубашку.
— Слушай, детка, — сказал он, восхищенно глядя на нее. — Черт с ним, с этим кофе. Слетай-ка ты лучше на угол за бутылкой. Принеси виски. Выпить хочется, сил нет. Устроим праздник. После этих четырех лет хочется чего-нибудь покрепче кофе.
Она молча взглянула на него. Потом сказала:
— Ты уверен, что сейчас стоит пить?
Он улыбнулся:
— Не волнуйся, я пить умею. Просто хочу отметить.
— Ладно, — медленно произнесла она, — ладно, Джонни, тебе виднее. Только имей в виду, что за четыре года ты отвык. С непривычки может в голову ударить. Сегодня вечером тебе надо быть в трезвом уме и ясной памяти.
Мгновенно посерьезнев, он кивнул:
— Буду. Не волнуйся. Я буду в полном порядке.
Она улыбнулась, надела ярко-красную шляпку и сделала легкое движение головой, откинув назад волосы, а потом повернулась к двери:
— Я скоро вернусь.
— Подожди, — остановил он ее, — возьми деньги.
— Не надо, у меня есть. — Она быстро открыла дверь и вышла.
Джонни Клэй хмуро опустился на стул у окна. Он подумал о пяти долларах, которые оставил ему сегодня утром Марвин Ангер — так, на всякий случай.
— Жмот, сволочь, — вырвалось у него.
Мысли его сразу же возвратились к Фэй. Боже мой, сколько же ему еще нужно спросить у нее! Они так толком и не поговорили. Им надо так много сказать друг другу, но ведь за минуту не расскажешь, что с тобой произошло за четыре года.
Конечно, он знал, что она работает там же, что живет со своей семьей в Бруклине. Было ясно без слов, что все это время она ждала его, и только его. Ее поведение говорило само за себя.
Жаль, черт побери, что не представился случай толком поговорить с ней. Он только обрисовал ей свои планы в общих чертах, намекнул о том, что собирается сделать.
Он заранее знал, что ей это не понравится. Конечно, ей было несладко и тогда, четыре года тому назад, когда суд вынес приговор и он оказался там, в Синг-Синге. Она всегда мечтала о том, чтобы после освобождения он получил бы хорошую работу, честно трудился и нормально устроился в жизни.
Его удивило, что она, узнав обо всем, не начала его отговаривать. Выслушав его, она долго молчала и наконец сказала:
— Ладно, Джонни, ты ведь знаешь, на что идешь.
— Знаю, — сказал он. — Я все прекрасно понимаю. У меня ведь было четыре года, четыре долгих года, черт их дери, чтобы хорошенько все обдумать. Чтобы все рассчитать.
Она кивнула и посмотрела на него так, что он почувствовал внутри сладкое мление. От этого ее взгляда у него всегда начинала кружиться голова.
— Поступай как считаешь нужным, — сказала она, — но только если до конца уверен в себе. Ведь это ограбление, Джонни. Это преступление. Ну да ты сам все знаешь.
— Я уверен.
Больше они об этом не говорили. Она понимала, что его решение бесповоротно. Сейчас она была слишком счастлива от близости с ним, от своей любви, чтобы вникать во все подробности.
— В прошлом я допустил только одну ошибку, — сказал он, — разменивался на мелочи. За эти четыре года я хорошо усвоил одно. Каждый раз, когда тебе грозит тюрьма, ты должен быть уверен в том, что игра стоила свеч. За решетку отправляют и за десятку и за миллион.
На этом их разговор закончился. Их ждали другие дела, поважнее.
Когда она вернулась, на столе уже стояли пара стаканов и кубики льда. Бросив шляпку на кровать, она села и ждала, пока он готовил виски с содовой и льдом. Они молча чокнулись.
Ее бирюзовые глаза стали серьезными.
— Джонни, зачем ты торчишь в этом ужасном месте? Здесь так уныло, так мрачно.
Он покачал головой:
— Тут надежней всего. Придется еще побыть здесь. От этого многое зависит.
Она еле заметно покачала головой:
— Этот человек, Ангер. Как ты…
Он прервал ее на полуслове.
— Ангер — не то чтобы мне друг, — начал он. — Работает стенографистом в суде. Я знаю его несколько лет, не то чтобы хорошо. Когда меня загребли и я ждал пересылки в Синг-Синг, он меня навестил. Просил передать кое-что одному человеку, который мотал там срок, конечно, если представится случай. Ну, случай представился. Когда я вышел, то подумал, что за ним остался должок за ту услугу. Нашел его имя в телефонной книге, позвонил. Мы встретились, вместе пообедали. Я как раз подыскивал такого парня — на вид приличного, но чтоб не прочь был обойти закон. Я его прощупал и понял, что он сгодится.
Фэй взглянула на него:
— Ты уверен в нем? Уверен, что он не держит тебя за лоха? Стенографист в суде…
Джонни покачал головой:
— Нет, я его насквозь вижу. Вором его впрямую не назовешь. Но деньги любит и при случае на закон не посмотрит. Я долго подкатывался к нему, постепенно обрабатывал. Он сгодится и на предложение клюнул. Пока я у него отсиживаюсь, он налаживает мои связи и прорабатывает мелочи. Он рассчитывает сорвать серьезный куш, когда мы все закончим. Конечно, в самом налете он участвовать не будет, но он для меня ценный кадр, очень ценный.
Фэй все еще сомневалась.
— А другие, — спросила она, — разве они подходят?..
