– Делла, тебе следовало стать поэтом.
– Я просто пытаюсь мыслить логически.
– А сама ты, часом, не ведешь дневник?
Делла густо покраснела и поспешила перевести разговор надругую тему:
– Кроме того, Элен ненавидела Натана Фейллона.
– А ты думаешь, кто-нибудь его любит? – усмехнулся адвокат.
– Сам Натан Фейллон.
Мейсон откинулся в кресле и расхохотался.
– Элен любила животных, – продолжала Делла, – и сильнопривязалась к обезьяне по кличке Пит. Ее возмущали эксперименты, проводимыеБенджамином Эддиксом над животными.
– Насколько я понял, – задумчиво прищурился Мейсон, –эксперименты в зверинце Эддикса велись на высоком научном уровне: воздействуяна нервную систему человекообразных обезьян, он пытался подвергнуть их гипнозу.Он полагал, что человек не может быть погруженным в столь глубокий транс, чтобынарушить свои моральные установки, но предположил, что огромную обезьяну можнопод воздействием гипноза заставить совершить что угодно, вплоть до убийствачеловека. Будь я проклят, если понимаю, что Эддикс хотел этим доказать. Не зряЭлен проявляла такой жгучий интерес к его прошлому, наверняка там скрываетсякакая-то тайна. Подозреваю, что он совершил преступление и чувствовал, чтосделал это, находясь под гипнозом.
– Да, тяжело ей было работать секретаршей в такой кошмарнойобстановке, – заметила Делла. – Никакое богатство и поиски научной истины немогут оправдать жестокого обращения с животными.
– Очевидно, – кивнул Мейсон, – Элен Кадмус поначалуиспытывала подобные чувства. Но потом ее взгляды постепенно изменились, и онастала с большим уважением относиться к Эддиксу, догадываясь, что за егоэкспериментами стоит что-то очень важное. Возможно даже, она докопалась доистины, раз тайна перестала ее волновать.
– И поэтому ее убили, – предположила Делла Стрит.
– Это только догадки, Делла, – возразил адвокат. – Нетникаких доказательств.
– Но я всем сердцем чувствую, что такая жизнерадостная исильная девушка, как Элен Кадмус, не могла пойти на самоубийство.
– В том дневнике, который читал я, – сказал Мейсон, – естьодна деталь, которая меня весьма заинтриговала.
– Какая именно?
– Эта обезьяна, Пит, которую Элен так любила, повадиласьтаскать ее безделушки, которыми, по мнению Пита, она восхищалась: пудреницу,губную помаду, серьги. Пит хватал все подряд и куда-то прятал. Насколько японял, Элен подозревала, что тайником Пита была огромная греческая ваза ввестибюле особняка Эддикса. Знаешь, Делла, мне не дает покоя одна мысль. Ты непомнишь, кто представляет Джозефину Кэмптон на процессе против Эддикса?
– Одну минутку, шеф, мне надо посмотреть в картотеке, –сказала Делла и оставила Мейсона одного. Через какое-то время она вернулась слистком бумаги, на котором было напечатано: «Джеймс Этна, адвокатская контора„Этна, Этна и Дуглас“».
– Боюсь, шеф, я допустила ошибку, – сказала Делла,протягивая листок Мейсону.
– Что ты имеешь в виду?
– Телефон в приемной звонил так настойчиво, что я невыдержала и сняла трубку, чтобы сказать, что рабочий день давно закончился и вконторе никого нет. Выяснилось, что со мной разговаривает некий Мортимер Эрши,менеджер Бенджамина Эддикса. Он очень настаивал на вашей встрече с мистеромЭддиксом.
– Что ты ему сказала? – поинтересовался Мейсон.
– Я заявила, что должна связаться с вами, выяснить, какиевстречи намечены на завтра, и уточнить подходящее время для визита мистераЭддикса. Тогда Эрши сообщил, что мистер Эддикс ранен и не может появиться втвоем офисе.
– Ранен? – поднял бровь Мейсон.
– Он так сказал.
– Он сообщил еще какие-нибудь подробности?
– Нет. Сказал, что мистер Эддикс не может появиться у вас вофисе, но настаивает на вашей встрече. По его словам, это в ваших же интересах,шеф. Я взяла его номер телефона, пообещав связаться с вами и перезвонить ему.
– Знаешь что, – задумчиво произнес Мейсон, – позвони-ка вконтору «Этна, Этна и Дуглас».
– В это время там уже никого нет, – возразила Делла.
– Кто-то из компаньонов мог засидеться допоздна. В концеконцов, мы-то в этот час на рабочем месте!
– Вряд ли найдется еще один такой же сумасшедший адвокат, –заявила Делла Стрит, но сняла трубку телефона и набрала соответствующий номер.Видно, на том конце провода кто-то ответил, и она сказала: – Вас беспокоят изконторы адвоката Перри Мейсона, простите, кто у телефона? Да, да, адвокат ПерриМейсон. Мне нужен мистер Джеймс Этна… О, это вы? Прошу прощения за стольпоздний звонок, но мистер Мейсон срочно хочет с вами поговорить, не вешайте,пожалуйста, трубку. – Она переключила линию на телефон Мейсона и сообщила: – Онтоже сова. Такой же трудоголик, как вы.
Мейсон взял трубку:
– Алло, говорит Перри Мейсон. Я разговариваю с ДжеймсомЭтной?
– Да, я слушаю вас.
– Вы адвокат Джозефины Кэмптон в деле против БенджаминаЭддикса?
– Да, сэр. Совершенно верно.
– Это дело меня заинтересовало, – сообщил Мейсон.
– Кого вы представляете, мистер Мейсон? – настороженноспросили на том конце провода.
– Никого. Я просто заинтересовался этим делом.
– Я работаю над этим делом уже неделю и полагаю, чтодействия мистера Эддикса – полный произвол. Именно из-за этого дела я вынужденбыл отменить сегодня крайне важную встречу. Слушание в суде назначено напослезавтра, и я пытаюсь найти подходящий прецедент или малоизвестный параграфзакона, позволяющий доказать правоту моего клиента.
– Вы не могли бы ввести меня в курс дела?
– Мне кажется, в исковом заявлении все изложено достаточночетко, – осторожно ответил Этна.
– Мне хотелось бы узнать подробности.
– Зачем?
– Из любопытства, можно сказать.
– Мистер Мейсон, боюсь, что ничем не смогу вам помочь, кромекак предоставить копию искового заявления. Дождитесь начала процесса и всеузнаете…
– Есть шанс, – сказал Мейсон, – что я смог бы оказать вамнекоторую помощь.
– Какую именно?
– К сожалению, сейчас я пока не могу ничего объяснить,поскольку сам не уверен в своих соображениях, потому и прошу ввести меня в курсдела более подробно. Естественно, я не претендую на то, чтобы вы пересказывалимне конфиденциальные беседы со своим клиентом.
