Через секунду издалека до него донесся крик:
— Профессор! Профессор!
Амит повернулся и заметил гибкую фигурку, двигающуюся через узкое ущелье с удивительным проворством, — Ариэл, самое свежее пополнение его команды. Добежав до него, девушка остановилась рядом.
— Что стряслось?
Указательным пальцем Ариэл сдвинула очки, сползшие едва не на самый кончик хорошенького носика, и, ловя ртом воздух в паузах между словами, выпалила:
— В туннеле… Мы… Радар что-то зацепил… За стеной…
— Давай-ка по порядку, — попытался успокоить ее Амит.
Молодые специалисты, как правило, бурно реагировали на малейший всплеск на экране радара, а девятнадцатилетняя Ариэл была самой молоденькой.
— Что именно вы увидели?
Он с трудом сдерживался, чтобы голос не выдал волнения.
— Гиперболические прогибы… глубокие!
Чтение радарограммы было скорее сродни искусству, чем науке, и с ее интерпретацией следовало быть предельно внимательным.
— Насколько глубокие?
— Глубокие!
Амит расправил плечи и выпятил широкую грудь под мокрой насквозь футболкой. Морщины на его прокопченных солнцем щеках стали резче.
«Так, спокойно, — велел он себе. — Может, ложная тревога».
Георадар был весьма эффективен при сканировании сухого песчаника, но при работе с влажным результаты могли оказаться спорными: чрезмерная влажность препятствовала проникновению волн диапазона УКВ. Глубокие прогибы предполагали наличие в почве существенных пустот.
Втянув сквозь зубы воздух, девушка продолжила:
— А еще эта стена — она не каменная… То есть не совсем каменная. Мы начали соскребать глину…
— Что?
— Да знаю, знаю. — Она подняла ладони, словно укрощая льва. — Мы собирались позвать вас, но сначала решили убедиться, что… В общем, мы там кое-что нашли. Кирпичи.
Спину Амита будто обдало холодом.
— Пошли, покажешь. Скорей.
В последнее время Амит не нагружал свое тело ничем более обременительным, чем быстрая ходьба, и сейчас казался себе носорогом на «бегущей дорожке». Но, шагая за Ариэл, почувствовал в своей походке легкость и плавность, чего не ощущал с тех самых пор, когда уходил от обстрела в Газе более двадцати лет назад. Будучи тогда сереном,[13]или командиром роты, он легко мог бы сделать военную карьеру в вооруженных силах Израиля, однако к тому времени был уже сыт по горло «вязкой» политикой Израиля в отношении оккупированных палестинских территорий. Так что Амит нацелился на иную профессию: поступил в Тель-Авивский университет и в итоге поменял эполеты с тремя оливковыми ветвями на диплом доктора философии библейской археологии.
В ста ярдах от палатки Ариэл завела его в прохладную тень ущелья. Чуть впереди разлом сужался, углубляясь над утесом, где зимние ливневые паводки устремлялись к сапфировой голубизне Мертвого моря. Девушка остановилась над самым обрывом в футе от высокой лестницы, приставленной под углом к вертикальной скале.
Тяжело дыша, Амит глянул вверх на зев пещеры — до нее было добрых четыре метра.
Он перенесся мыслями на месяц назад, когда GPR отметила,[14]что эта подповерхностная аномалия замурована почти двухметровым слоем образования из каменных обломков, глины и алеврита.[15]
Десять дней ушло на то, чтобы расчистить его, каждая унция почвы просеивалась через сито в надежде обнаружить хотя бы мельчайшие остатки артефактов. Не нашли ничего. То, что лежало за завалом, по сути, не являлось пещерой как таковой, скорее, туннелем, под острым углом, поднимающимся в недра утеса.
Ариэл первая стала подниматься по лестнице — легко и проворно. Взобравшись наверх, она подтянулась на руках к темному отверстию.
Набрав полную грудь воздуха, Амит крепко ухватился за боковины лестницы мясистыми ладонями. Сердце учащенно забилось. Не сводя глаз с пещеры, он осторожно полез вверх, алюминиевые ступеньки поскрипывали под его весом. Почувствовав вдруг свою уязвимость — это случалось с ним всякий раз, когда ноги отрывались от земли, — Амит поборол желание взглянуть вниз.
«Вперед, вперед. Держи перед глазами приз».
Наверху он ухватился за каменный край отверстия и, подтянувшись, ввалился внутрь.
— Показывай.
— Это там… в самом конце, — махнула Ариэл.
Подхватив с земли фонарь, она включила его и коротенькими шажками направилась вверх по узкому проходу.
Амит двинулся за ней следом, чуть пригнувшись и поворачивая корпус, чтобы не задевать головой и плечами низкий потолок и стены узкого прохода. В считаные секунды проникавший снаружи слабый свет проглотила тьма. Воздух подземелья охлаждал влажную шею, и благоухание минералов щекотало ноздри. Он называл этот запах библейским ароматом.
В нескольких метрах впереди темноту разрезал свет ламп. Амит услышал гулкие голоса и сухой звук сгребаемого в кучу гравия. Затем до него донеслось: «вшик-вшик-вшик» — звук щетки, счищающей пыль с камня.
— Немедленно прекратить!
Его крик подхватило эхо и прокатило по туннелю.
Ариэл от неожиданности вздрогнула и ударилась головой о потолок. Она остановилась, коснулась ладонью макушки и поднесла руку у свету.
— Ерунда, отделаешься шишкой, — сказал Амит, заметив, что крови нет.
Покачав головой, Ариэл продолжила подъем. Звуки работ прекратились, и стало слышно невнятное бормотание и тихие смешки.
Туннель достиг высшей точки подъема и пошел горизонтально, впадая в широкую пустоту. Амит выпрямился — до потолка оставался запас в полметра. Его глаза в ярком свете двух осветительных стоек тотчас отыскали расчищенный участок у дальней стены пещеры.
«Примерно с квадратный метр», — прикинул он.
Рядом, с лопатами и инструментами, молча стояли еще три студента, выглядевшие так, словно их вызвали к ректору «на ковер».
Тяжело дыша, археолог подошел ближе.
— Да сколько ж раз, — раздраженно заговорил он, — вам повторять, какая ответственность…
Но слова замерли на языке, когда взгляду представилось удивительное зрелище. Шагнув вперед и упав на колени, он прижался лбом к аккуратной кладке угловых кирпичей, так заботливо расчищенных студентами. Будто споткнувшись, сердце пропустило удар. Ранее Амит приписывал создание этого помещения матери-природе, поскольку приборы на его внутренних поверхностях не зарегистрировали следов инструментов. Теперь это допущение придется не принимать в расчет.
