меня до глубины души. И сразу же затмевает даже беспокойство за ее здоровье.
— Что?.. Нет! — выдыхаю я неверяще. — Матвей Эд… м-м… я ее не толкала! Пальцем не тронула, честное слово!
Он бросает на меня внимательный взгляд, заметно задержавшись на преображенном лице. Потом коротко мотает головой, словно отгоняя лишние мысли, и наклоняется к стонущей притворщице — оценить травмы от падения.
— Покажи, где болит?
— Рука! — жалобно поскуливает Павлина и демонстрирует стремительно распухающее запястье. — И бедро еще… кажется, очень сильно ушиблась… ой-ой-ой! Не нажимай здесь!
— Терпи.
Морозов без особых усилий подхватывает ее на руки и направляется куда-то. Я спускаюсь за ними следом в полном смятении. Тревожные мысли крутятся только вокруг одного-единственного вопроса…
Неужели он ей поверил?
— Осторожней! Ох, наверное, у меня рука сломана… — голос Павлины звучит из комнаты, смежной с фойе. Вероятно, малая гостиная.
Я останавливаюсь на пороге, даже не представляя, что теперь делать.
Павлина бросает на меня быстрый оценивающий взгляд поверх мужского плеча, пока Морозов опускает ее на мягкий диван с серебристо-узорчатой обивкой.
— Так нормально? — спрашивает он.
— Да, да… — девушка морщится, прижимая к груди распухшее запястье. — Матвей, я даже не представляю, как так можно… толкнуть человека из-за ревности…
Босс задумчиво смотрит на нее сверху вниз.
— Ты уверена, что это она виновата?
— Ну, а как бы я иначе потеряла равновесие? Она стояла у меня за спиной… а потом я почувствовала толчок… ох, это было так страшно! Я думала, что мне конец!
— Вероника сказала, что она тебя не толкала. Верно? — переводит на меня холодные синие глаза Морозов.
— Верно! — с жаром подтверждаю я.
— Матвей, а что, если она обманывает? — глаза Павлины наполняются слезами. — Когда я сказала, что поняла, как люблю тебя до сих пор… и хочу начать с тобой всë сначала, она так посмотрела на меня! Ты даже не представляешь, какая там была злость. Человек в таком состоянии может вытворить всë, что угодно…
— Ко мне личный врач сегодня с утра заехал на плановую диагностику, — сообщает Морозов, словно не расслышав ее обвинения. — Повезло тебе, Пава. Сейчас позову его — пусть осмотрит твои травмы.
Он отходит к высокому окну в ледяных узорах по ту сторону стекла и на ходу достает свой мобильный. А пока идут объяснения с врачом, я набираюсь духу приблизиться к нему под пронзительным взглядом Павлины. Босс стоит достаточно далеко от дивана, чтобы она не расслышала мои оправдания и не вмешалась с протестом.
Не могу ждать непонятно чего. Неизвестность — это ужасная штука, просто невыносимая.
— Матвей… — напряженно произношу я, как только разговор завершается и взгляд босса падает на меня. — Вы…
— Ты.
— Э… что?
— Обращайся ко мне на «ты», — приглушенно напоминает он. — Не пались.
— Да, конечно, — я шумно вздыхаю, отчаянно нервничая, и тихо продолжаю: — В-общем… ты можешь мне не верить, конечно, но я не толкала Павлину. И она даже не оступалась и не спотыкалась, по-моему. Звучит бредово, но… кажется, она упала сама. Сознательно.
— Матвей! — жалобно и настойчиво зовет Павлина, явно почуяв неладное. — Ты скоро? Посиди рядом, мне с тобой намного легче!
Никто из нас отреагировать не успевает. Со стороны лестницы раздается дробный топот, как будто по ступенькам несется табун лошадей.
Странно. Вроде босс вызвал сюда только одного врача, а не целую бригаду…
В следующую секунду в дверь малой гостиной и правда вваливается табун. Только не лошадей, а людей с камерами, которые они немедленно нацеливают на нас. Операторов или блогеров… если я правильно поняла всë, что мне говорили про онлайн-шоу.
Вперëд протискивается высокий крепкий мужчина в абсолютно не праздничной одежде — голубых потертых джинсах и футболке цвета хаки. Приятное лицо с грубоватой, чисто выбритой челюстью и профессионально-препарирующим взглядом из-под тяжелых век.
Судя по компактному темно-синему кейсу в руке — это и есть личный врач Морозова.
— Марк, ты вовремя, — кивает ему босс. — Ты у нас, конечно, на неврологии специализируешься, но надо глянуть, что у девушки с рукой.
— Упала с лестницы? — врач сразу же идентифицирует возлежащую на диване Павлину, как свою случайную пациентку, и направляется к ней. — Посмотрю. Но вам всë равно надо будет поехать в травмпункт и пройти диагностику там.
— Я не упала, меня толкнули, — всхлипывает Павлина и тыкает в мою сторону пальцем. — Она!
Новость производит огромное впечатление.
Табун операторов окружает диван со скоростью приливной волны, и все объективы поворачиваются к заметно воодушевившейся жертве падения.
Осторожно прощупывая ее распухшее запястье, Марк мельком оглядывается на меня и чему-то скептически хмыкает.
— Вы уверены? Люди обычно не смотрят так открыто, как она, если виновны.
Павлина огорченно вздыхает.
— Я не думаю…
— Она ошибается, Марк. Всякое почудиться может от всплеска адреналина, — спокойно вмешивается Морозов поверх моей головы, и облегчение накрывает меня теплой волной признательности.
Господи, какое счастье… он верит мне, а не ей!
На эмоциях Павлина даже забывает о руке и чуть не подскакивает на диване.
— Но кто же меня толкнул тогда? Кто-то должен за это ответить!
— М-м… — босс в раздумьи щурит свои синие глаза и небрежно сообщает: — Пусть на этот вопрос ответит скрытая камера из фойе. Увидим всë как есть, чтоб сомнений не было, — он слегка приобнимает меня за талию, отвернувшись от встревоженно замершей бывшей, и подталкивает в сторону выхода. — Идем, Ника, пора на репетицию. И не будем мешать врачу.
Снаружи, на злополучной лестнице я растерянно спрашиваю:
— Как ты меня назвал?
— Ника. Мне так больше нравится. Это означает «победа» в переводе с греческого.
Он убирает руку с моей спины и начинает спускаться вниз, на цокольный этаж, а в малой гостиной снова активизируется табунский топот морозовских папарацци. Пока они не кинулись за нами по пятам, я быстро догоняю босса.
— Как же повезло, что в фойе есть камера! Иначе у меня были бы проблемы…
— Камеры нет, — отвечает Морозов, не прерывая спуска, и я чуть не спотыкаюсь от удивления.
— Как нет? Но ты же сам сказал…
— Это только для того, чтобы отбить у Павы охоту раздувать из падения драму. Она великолепно умеет манипулировать людьми под маской жертвы, так что будь с ней осторожна. Я слишком хорошо ее знаю.
— Но зато меня ты почти не знаешь, — замечаю я с искренней благодарностью. — И всë равно поддержал. Спасибо за это!
Морозов слегка притормаживает, чтобы с усмешкой взглянуть на меня через плечо.
— Просто я тебя отлично вижу. Тебя… и всех твоих зверей внутри.
У меня перехватывает дыхание от ощущения тайного намека в этих многозначительных словах.
— Моих… зверей?..
