следует прозрачный намек, и я киваю.
Но долго любоваться своей неожиданной прелестью мне не дают. Раздается нетерпеливый легкий стук в дверь, и в нашу гримерку входит Волчарин.
— Ой! — Зая с тихим писком замирает на месте.
В ту же секунду он находит её полуобнаженную фигурку цепким взглядом, и его серые глаза заинтересованно вспыхивают… а затем резко сужаются.
— Привет, Максим! — бормочет подруга, смущенно на него поглядывая.
— Марин, ну-ка подойди.
Она делает шажок вперед. Волчарин молча рассматривает ее. Ноздри его слегка раздуваются.
— Забавный костюм, да? — осторожно улыбается Зая. — Померить решила.
— Девушке очень идет, Максим Романович! — пламенно вмешивается Жо. — У нее отличная фактура, довольно женственная, но…
— Заткнись, — тут же следует резкий комментарий. — И не вздумай пялиться на ее «отличную фактуру», уяснил?
Волчарин рывком снимает с себя темно-серый пиджак и манит девушку к себе пальцем.
— Марин, подойди ближе.
— Что ты делаешь? — она послушно делает еще несколько шагов к нему.
— Спасаю тебя от холода, — Волчарин закатывает ее в свой пиджак с такой реактивной скоростью, что никто даже опомниться не успевает. — Ты замерзла.
— Ничего подобного, Максим, — беспомощно барахтается в его руках Зая. — Тут тепло, и вообще я хотела просто накидку сверху…
— У тебя мурашки, — невозмутимо заявляет источник мужского произвола. — Сейчас мы возьмем какой-нибудь нормальный костюм, и ты переоденешься.
Уголки губ моей подруги подрагивают и опускаются.
— Но я хочу быть в костюме зайца! С ушами!
Волчарин пристально смотрит на ее расстроенное лицо… а потом дергает щекой и приказывает Жо:
— Накидку дай!
Когда Волчарин властно утаскивает мою улыбающуюся подругу в коридор вместе с новой черно-белой накидкой, Жо и любительница тортов облегченно выдыхают. И на нервной почве даже о присутствии еще одного постороннего лица забывают.
— Блин, это ж надо было так сглупить, — бормочет парень, ероша свои лохматые дреды, и жалуется коллеге: — Совсем забыл, что это девочка Волчарина, а он ревнует ее к каждому столбу.
— Хорошо хоть наш Матвей Эдуардович не такой, — убежденно замечает толстуха вполголоса. — Ему вроде плевать, если вдруг его бабы в неглиже бродят, никаких неандертальских заскоков!
— Ну не знаю… его бабы же все однодневки обычно, да и с чего ему их ревновать?
Я тихонько кашляю перед зеркалом, напоминая о себе, и оба умолкают.
— А где находится гостевая спальня, куда меня поселили, не подскажете? — спрашиваю их.
— На втором этаже, — сконфуженно поясняет женщина. — Но нам туда нельзя, так что расположение не знаю.
— Ладно, сама поищу тогда.
— Если наткнетесь на съемочную бригаду, не дергайтесь, — советует Жо. — Ведите себя естественно и старайтесь не смотреть в камеру прямым взглядом, чтобы не портить иллюзию живого кино. И через полчаса обязательно спуститесь в музыкальную студию на цокольный этаж! Там соберутся все ребята из Морозного клана для первой в этом году репетиции.
Я киваю и выхожу.
Из-за того, что особняк Морозова такой большой, у меня возникает ощущение лабиринта. Столько комнат здесь, поди разберись, куда топать! Хорошо хоть лестница рядом, нигде ее искать не надо. А на цокольный этаж тоже можно спуститься отсюда, судя по гудению нескольких голосов и редких пробных аккордов откуда-то снизу.
В своем наряде, несмотря на то, что сказочное платье-пальто длиной всего лишь до колен, я чувствую себя самой настоящей царевной. Наверное, из-за необычного головного убора. Так что каждый шаг доставляет какое-то детское удовольствие и предвкушение праздника.
Невольно улыбаясь, я размеренно поднимаюсь наверх…
А на последней ступеньке путь мне преграждает белая фигурка Павлины.
Сдвинув тонкие брови, она сердито оглядывает мой костюм и объявляет напряженно-тонким голосом:
— Я не верю! Этого просто не может быть!
— Вы о чем? — моргаю я.
— Ты не можешь встречаться с Матвеем!
А, ну понятно. Морозов сообщил ей нашу официальную легенду.
— Знаете… — скрещиваю руки на груди, чтобы почувствовать себя уверенней. — Я думаю, с кем встречаться, решать ему, а не вам.
— Вероника, ты не понимаешь… — Павлина качает головой и проникновенно говорит: — Он — мой! Всегда был, есть и будет моим. Просто поверь в это. Даже если он как-то обнадежил тебя, то очень скоро передумает!
— Вот если передумает, тогда и будет, о чем говорить, — подытоживаю я и начинаю обходить живую преграду. — А сейчас извините, мне надо найти свою гостевую спальню.
Розовые губки девушки складываются в потрясенное «о».
— Ты что, еще и жить в его доме собралась?!
— Не собралась, а уже живу. С сегодняшнего дня.
Она непроизвольно сжимает и разжимает свои идеально красивые пальцы, будто хочет придушить меня на месте. Но при этом умудряется держать на лице всë то же прекрасно-трагическое выражение.
— Вероника, — душевно зовет она, снова заставляя меня притормозить, — неужели ты так легко примешь тот факт, что будешь третьей лишней? Да пойми же, Матвей хочет вызвать мою ревность, а с тобой просто играет! Он всегда любил только меня. Я знаю!
Будь у нас с боссом реальные отношения, я бы, наверное, сильно расстроилась от таких слов. Но тайное понимание, что это — всего лишь работа под прикрытием, служит весьма неплохим щитом от чужой ревности.
Ревности…
Кстати, а не приписывает ли она как раз-таки свои чувства своему бывшему? Такое ведь сплошь и рядом случается у женщин.
— Играет со мной, значит? — задумчиво повторяю я.
— Да!
— Что-то сомневаюсь. Потому что… видите ли, я не раз замечала одну важную вещь. Когда на эмоциях что-то рассуждают про мотивы других людей, то обычно все эти громкие слова — это совсем не про них.
— А про кого же? — снисходительно вздыхает Павлина.
— Про вас. Это ваши мотивы. И вы приписываете их Матвею подсознательно… а может и специально. Это вам любой психолог скажет.
— Глупости! Ничего я не… — она вдруг обрывает себя, прислушиваясь.
Снизу, с цокольного этажа раздаются медленные спокойные шаги. Кто-то поднимается наверх — вот-вот появится на лестничной площадке первого этажа. И в то же мгновение голос босса окликает:
— Вероника, ты уже готова?
Я открываю рот, чтобы ответить, но Павлина опережает меня странным вскриком… и, рухнув на ступеньки, катится вниз. Только не суматошно, как это бывает, когда люди теряют равновесие, а четко сгруппировавшись. Как спортсмен, готовый смягчить столкновение с чем-то жестким.
Ее поведение так шокирует меня, что я просто немею. Так и стою, в ужасе глядя, как она приземляется у подножия лестницы…
Прямо возле блестящих черных ботинок поднявшегося Морозова.
— Матвей… о-о, как же мне больно… — стонет на полу его бывшая, беспомощно распластавшись. — Это она! Она меня толкнула!
Глава 5. Подлянка нежной принцессы
Лживое обвинение Павлины возмущает
