Сейчас
Все началось с туфли.
Всего сутки назад я потеряла ее самым глупым образом из-за того, что дико опаздывала на работу и боялась огрести за это люлей от начальства. По закону подлости их я и огребла нынешним утром. Именно за то, что потеряла обувь. В нашем ресторане положено одеваться по сине-бело-голубому дресс-коду, и найти замену голубой туфле такого же оттенка — задача не из лёгких.
И вот теперь я стою на кухне ресторана, готовлю кофе для ранних клиентов и прикидываю, какую сумму вычтут из моей зарплаты официантки. Она и без того маленькая, а со штрафным вычетом от нее останутся клочки.
Самое обидное, что чаевые в этом месяце меня не спасут. Их сожрёт приличный долг по квартплате. А ещё надо как-то умудриться выделить денег на питание и проезд.
— В зале для вип-клиентов какая-то движуха! — говорит запыхавшаяся Людка, вбегая с подносом на кухню. — Явился какой-то важный мужик с охраной и вызвал Горыныча!
Горыныч — это тайное прозвище нашего управляющего Олега Даниловича. Характер у него хуже некуда, и драконит он нас не по-детски. Потому все его так и зовут.
— Ну и что? — равнодушно откликаюсь я. — Может, у этого мужика аллергия на нашу еду. Вот и хочет наехать с претензиями.
— Да ну тебя, — отмахивается Людка. — Не того уровня мужик. Он такой… крутой, понимаешь? Уверенный в себе, деловой, при деньгах. Ещё и спортивный. Плюс с обалденно симпатичной мордой… Словом, он роскошный. Настоящий самец!
Она мечтательно вздыхает.
— Мордой? — повторяю я рассеянно, продолжая думать, где бы ещё заработать денег, чтобы не сидеть в этом месяце на одной гречке. — Тебя послушать, так это породистый конь, а не мужчина.
Людка хохочет, и пустые кофейные чашки на ее подносе опасно звякают.
— С таким жеребцом я бы…
Бах!
Широкие створки кухонных дверей шумно распахиваются. А поскольку напольные ограничители у стен недавно демонтировали на замену, то звук получается оглушительным.
Мы обе вздрагиваем.
Шеф-повар отрывается от готовки и поспешно отступает в сторону. Между блестящими столами из нержавейки шествуют двое — мускулистые амбалы в наглухо застегнутых пиджаках. Они шарят глазами по всему помещению и выискивают явно кого-то из персонала. Официанток тут сейчас немного: мы с Людкой и еще две девушки чуть поодаль. Остальные дорабатывают ночную смену в зале с баром и танцполом.
Хм, надеюсь, если вип-клиент реально недоволен едой, то его обслуживала не я…
За спинами амбалов семенит обеспокоенный Олег Данилович. Он и так небольшого роста, а соседство великанов превращает его в совсем уж жалкого коротышку.
— Саня, — окликает он шеф-повара, — где Катерина?
— Да вон она у кофеварки пасётся, — полуиспуганно отвечает тот, косясь на амбалов.
Я застываю на месте. По спине пробегает табун холодных мурашек. Других Катерин, кроме меня, среди официанток нет.
Людка смотрит на меня с ужасом и шепчет:
— Ты чего натворила-то, Кать?
— Не знаю…
Нареканий по работе и в самом деле не было. Чаевые, конечно, оставляла от силы треть посетителей, но негативных замечаний не нашлось ни у кого. У меня вообще была самая высокая скорость обслуживания в штате персонала.
Амбалы встают по обе стороны от меня, как будто я ловкая беглянка, которая в любой момент может улизнуть. От них пахнет опасностью — это слабая смесь запахов дыма и бензина. Чувствую себя белой мышью в компании огромных черных котов.
— Топай в вип-зал, — говорит один и легонько подталкивает меня в спину.
Я спотыкаюсь, но быстро обретаю равновесие и послушно иду на выход. Служебные туфли, которые мне выдали взамен наполовину потерянной пары, великоваты, так и норовят соскочить со ступней. Но тридцать пятый размер ноги у официанток встречается слишком редко, и запасной пары на складе не нашлось.
В вип-зале мне становится ещё больше не по себе, и я притормаживаю на входе. Несколько ранних клиентов в дорогих деловых костюмах сидят за разными столиками и с холодным любопытством смотрят на меня. Словно в ожидании какого-то развлекательного шоу.
— Иди-иди, — меня снова неприятно подталкивают в спину. У-у, руки бы оторвала грубияну.
— Куда идти? — цежу сквозь зубы. — Столик какой?
— Дальний, по центру.
Делаю глубокий вдох, воображаю себя бесстрашной Жанной Д'Арк и решительно шагаю через весь зал к тому, кто взбаламутил весь наш ресторанный комплекс.
Он сидит на широком серебристом диване в большой элегантной нише, умело прикрытой от других посетителей элементами декора. В глубине ниши царит приятный полумрак, и лицо мужчины четко не разглядеть. На столике дымится одинокая чашечка черного кофе. Снаружи она все ещё чиста и белоснежна — посетитель до сих пор не пригубил её. Слабо пахнет мужским парфюмом.
— Вот она, Артём Александрович! Та самая официантка, — блеет за моей спиной управляющий.
Я вижу приглашающий взмах мужской руки с дорогими запонками на рукавах темно-серой рубашки. И следом звучит глубокий низкий голос:
— Подойди.
Я делаю несколько шагов вперёд и ныряю в полумрак. Он словно отрезает от нас весь окружающий мир, потому что Олег Данилович и амбалы остаются стоять снаружи. Мои колени начинают дрожать от переизбытка адреналина и ожидания какого-то подвоха. Что этому типу понадобилось от меня?
Чувствую, что пальцы ног слишком глубоко ушли в носки туфель и стараюсь незаметно высвободить их. Иначе со стороны пяток будет видно свободное пространство. Однако мои попытки замечают сразу.
— Эта обувь тебе велика, — говорит мужчина со странным удовлетворением. — Какой у нее размер?
— Тридцать седьмой.
— А ты какой носишь?
— Тридцать пятый…
Я начинаю недоумевать, с чего вдруг его заинтересовал этот вопрос. Не может же быть такого, что меня выдернули с кухни, чтобы поговорить об обуви.
Мужчина внимательно смотрит, пока я переминаюсь на месте. Он изучает меня буквально с ног до головы. От его пристального взгляда дрожь в коленях усиливается, и в голову снова лезут дурацкие мысли насчёт вероятных претензий по обслуживанию. Иначе зачем бы меня позвали в вип-зал?
— Присаживайся, — вдруг предлагает он и указывает на серебристый диван. — У меня к тебе серьезный разговор.
Я осторожно подхожу и сажусь на самый краешек, настороженная, как суррикат под взглядом хищника. Теперь, когда мужчина — Артём Александрович, как обратился к нему наш управляющий, — оказался так близко, можно рассмотреть его… и ощутить чисто женское восхищение.
