ноги и накрыла подушкой живот.
— Ведь ты же не смотришь, — сказала негромко. — Лика?
— М-м-м, — дочка не повернулась, делает вид, что увлечена.
Нет, так не пойдет. Со вздохом взяла пульт и нажала на паузу. За руку потянула ребенка к себе.
— Давай поговорим о том, что ты слышала. Может, ты что-то не так поняла? — я не оправдываю Пашу, мне важно знать, какие выводы сделала дочь.
— Ну мам, — Лика сморщила нос. — Давай фильм посмотрим. Интересный.
— Расскажешь, о чем думаешь — и включим фильм, — предложила.
Лика нахмурилась. Ничего не ответила. Не скажет — поняла. Если Лика уперлась — лучше не лезть, надо подождать, пока дочь сама захочет обсудить.
Щелкнула кнопкой — и на экране снова задвигались фигуры. Взяла кофе, сделала глоток. И прислушалась.
Муж бродит по дому. И этими хождениями меня напрягает. Временами слышу его голос, как он по телефону общается. И ни на чем не могу сосредоточиться.
Еще пятнадцать минут из фильма, в котором я ничего не понимаю. И шаги Паши стихли у нас за спиной. Краем глаза заметила, как дочка выпрямилась, откинулась спиной на диване.
— Мы же его уже смотрели с тобой, — прозвучал голос Паши. — На прошлых выходных.
Лика поджала губы. Не шелохнулась, когда муж обошел диван и присел перед ней на корточки.
— Ну, что такое? — спросил он ласково. — Лика, давай ты сама у меня спросишь, что тебя интересует. И я все объясню. На любые вопросы отвечу. Давай, малышка?
— Мама, добавь звук, пожалуйста, — демонстративно попросила Лика. — Ничего не слышно.
Переглянулись с мужем. Он мрачно усмехнулся. Взъерошил волосы и тронул Лику за ногу, пощекотал пятку. Лика вздрогнула и спрятала стопу под одеяло.
— Мам, — теснее прижалась она ко мне, — где пульт?
— Лика, это несерьезно, — Паша выпрямился и сунул руки в карманы брюк. — Давай поговорим.
— Мы фильм смотрим, — дочь вскинула на него глаза. Снизу вверх глянула, а словно к земле прибить захотела. — Ты вот тут стоишь. И мне экран не видно.
— Ты уже видела этот фильм.
— Ну и что, — заупрямилась дочь.
И Паша отступил, сдаваясь.
— Ладно, — выставил он перед собой ладонь. — Как захочешь обсудить со мной свою обиду — дай знать.
— Я не обиделась, — тихо сказала дочь, когда Паша отошел от нас. — Он с этой Тамилой… — выговорила она и задохнулась, — и на Глеба орал. А эта Тамила… Мама, он теперь с ней будет?
— Нет, конечно, — покачала головой и прижала дочь к себе. — Лика, хорошая моя, как будешь готова — спрашивай меня или отца. Я обещаю ответить на те вопросы, на которые сама знаю ответ. Я всегда рядом с тобой, помни, и не замыкайся в себе. Хорошо?
Дочь замолчала, уткнулась мне в грудь. Просидели так, в тишине, до конца фильма. Через час снова собиралась к Глебу, но передумала. Поедем мы с Ликой — и Паша увяжется с нами, а сейчас ему лучше не маячить перед глазами. Да и я сейчас нужнее дочери.
Вместе с Ликой перемыли посуду, что осталась от вчерашнего застолья. Прибрались на улице в беседке. Перед ужином пошли прогуляться по поселку.
Почему он не уезжает, зачем остался? В доме такая атмосфера, что возвращаться не хочется. Дочь игнорирует Пашу. Я тоже с ним не разговариваю. Пока прибирались, Лика начинала рассказывать о школе и тут же замолкала, стоило отцу появиться рядом. Но ей всего десять, она ребенок. Решать, что нам дальше делать придется мне.
А я не знаю.
Я своими глазами видела его с этой девкой. Он может оправдываться, но я не поверю, он прошлой ночью предал меня, детей. Что же творилось у него в голове, если он сделал такое? Неужели от этой девчонки мозги растерял, прямо дома, при гостях. Это так на него не похоже. Но было. И я не могу стереть нам всем память.
Если бы мы с Глебом не вошли…
Сын его теперь ненавидит. Дочка страдает и злится. Семья в один миг рухнула и неясно, осталось ли что-то, что нужно спасать.
— Холодно, — пожаловалась Лика, когда мы дошли до конца поселка.
— Да, погода испортилась, — поежилась и развернулась в обратную сторону. — Сейчас сделаем какао с молоком. А потом я тебе ванну с пеной наберу, поваляешься.
— А потом? — Лика шагает в ногу со мной. И в этот миг выглядит совсем взрослой. — Когда мы поедем домой, завтра?
— С утра к Глебу, узнаем у врача, когда можно будет его забрать. Но у тебя школа, так что…
— А в нашей квартире кто будет жить? — в волнении спросила дочь и посмотрела на меня. — Мы там останемся? Или там будет жить папа, а мы уедем?
От ее вопроса растерялась. Дочь даже мысли не допускает о том, что все мы будем жить вместе. Для нее отец теперь враг, предатель. худший на свете человек.
— Мам? — требовательно позвала Лика.
— Посмотрим, — ответила уклончиво. — Идем скорее, трясешься уже вся.
Ужинали вдвоем с дочкой — Паше хватило ума не садиться с нами за стол. Потом отправила Лику в ванную, а сама начала собирать вещи Глеба. Когда сына разрешат забрать — сразу поедем домой. А сюда я возвращаться не хочу. Так любила этот дом, но теперь и мне, и детям будет тяжело здесь находиться. Особенно, когда Паша торчит у себя в кабинете. Быть такого не может, но кажется, что там опять эта малолетка, ерзает у него на коленях. Целует его.
Черт.
Тряхнула волосами.
— Во сколько завтра поедем? — прозвучал от порога голос мужа. Паша прислонился к косяку, наблюдает за моими сборами.
— С утра, — бросила сухо.
— Что Лика говорит?
— Ничего хорошего.
— Ясно, — протянул он и шагнул в комнату. — Ася, это глупо. Вы себе что-то придумали и на ровном месте раздули. Погоди, — заметил он, что я хочу его перебить. Присел на постель Глеба. — Я понимаю, как это со стороны выглядит. Тебе было больно, Глебу тоже. Но я уже все объяснил, а моя семья мне не верит. Мне что с этим делать? Я тоже злюсь.
Он тоже злится — покачала
