головой на его уверенный тон и дернула молнией на спортивной сумке. Невозмутимость мужа кого угодно из себя выведет, особенно сейчас. Его застукали с девушкой сына, а он в глаза мне твердит, что не собирался изменять. Проверял.
Я тоже должна его проверить.
— Иди ужинай, — выпрямилась. — Лика в ванне плещется, это часа на два.
— Сама-то ела? — муж поднялся.
Кивнула. Дождалась, когда он выйдет из комнаты, когда стихнут шаги. Спустилась вниз и свернула к его кабинету.
На диване Паша уже постель разложил, на столе вразброс свалены документы. В углу стоит розовый чемодан Тамилы — убрал его, значит, с наших глаз. Приблизилась к столу и взяла его сотовый.
Это унизительно — рыться в телефоне мужа. Но он мне выбора не оставил, если Паша врет про Тамилу — то уже слишком цинично. А если правду говорит — есть ведь хоть один шанс на это?
Затаила дыхание и ввела пароль. Телефон разблокировался. Муж пароль не сменил, уже хорошо — подумала об этом. Зашла в сообщения.
И от первого же послания, что на экране диалогов высветилось — похолодела. И рухнула на диван.
Глава 6
Следующим утром мы вместе с Ликой поехали к Глебу.
— И что, ты вот так лежать будешь целыми днями? — услышала, вернувшись к сыну в палату.
— Надеюсь, не целыми.
— Я тебе планшет привезла, а то валяешься здесь даже без интернета. Ужас, — дочка непритворно ужаснулась. Любые лишения она готова принять, но не отсутствие гаджетов с выходом в сеть. — Мам, — обернулась Лика, — давай Глебку домой заберем, я сама буду за ним ухаживать.
Я покачала головой.
— Рано, — сказала и заставила себя улыбнуться. — И планшет с собой заберем, врач запретил нагрузку на глаза. Так что простите, дети, но никакого интернета.
Лика надулась, будто это её я лишила просмотра фильмов. А Глеб устало кивнул, но под взглядом младшей сестры взбодрился, и тоже сымитировал обиду на жестокую мать.
— Глебка, а, Глебка, — шкодно обратилась Лика к брату, зная как его бесит коверканье имени. — Если будешь долго выздорваливать, я прокрадусь сюда без мамы, и на бинтах цветочки нарисую. И ногти тебе выкрашу в розовый, так и знай! Так что давай-ка побыстрее домой.
— Чтобы ты там надо мной издевалась, мелочь? Мам, кого ты вырастила, кошмар.
Я следила за шутливой перепалкой детей, и улыбку в этот раз не пришлось натягивать, она сама прилипла к губам. Замечательные у меня ребята, всё же. Пусть, разные, но дружные.
В палату вошла медсестра, и Лика всего за 10 минут уговорила её показать, как ставятся капельницы. Дочку я отпустила.
— Утомил я нашу Анжелику Палну. Мам, ты не води её часто в больницу, а то насмотрится, еще врачом решит стать. Пожалей несчастных пациентов. Хотя, нет, — поморщился сын, — врачом она не станет. В бизнес отцовский включится, а там его и заменит. Не то что я. Сын — рэпер — это позор. Может, отец со мной так поступил из-за того, что я музыкантом решил стать? Блин, мам, прости, не отвечай. Зря я эту тему поднял. Ну вот, ты расстроилась.
Покачала головой, и снова попыталась улыбнуться. Но получилось хуже — сын не поверил. А я старалась быть позитивной, старалась забыть о вчерашнем.
О том, что прочитала в Пашином диалоге.
Отправитель был не подписан, номер мне незнаком. Но писала Тамила. И я до сих пор помню каждую фразу:
«Прости меня, пожалуйста. Я не хотела, чтобы твоя семья нас увидела. И чтобы Глеб страдал — не хотела. Как он? Надеюсь, ничего серьезного? Я бы навестила его, но вряд ли Глеб обрадуется мне. Знаешь, а ведь удар по мне должен был прийтись, но Глеб сумел так вырулить, что пострадала не я, а он. Ты вырастил отличного сына. И я бы не хотела, чтобы из-за меня вы ссорились. С ним. И с женой тоже. Хочешь, я встречусь с Анастасией Николаевной, и возьму всё на себя? Скажу, что ты ни в чем не виноват — ей и Глебу. Ты спрашивал, на что я готова — так вот, я готова на всё. Я очень тебя люблю. Это мой новый номер. Тамила»
Вчера я не готова была идти с этим сообщением к мужу, ругаться с ним, обвинять во лжи. Вчера я просто забыла как дышать.
Тамила не хотела, чтобы мы всё увидели.
Тамила готова взять всё на себя.
Тамила любит моего мужа.
Тамила меня по имени-отчеству называет, я бы умилилась, читая, но с трудом сдержалась чтобы телефон мужа не разбить.
Такая великая любовь, что трусики в момент слетают. А мы с Глебом им романтик испортили.
И прогнать бы Пашу взашей, отправить его к Тамиле с чемоданом её порванного шмотья. Но останавливает то, что прогоню — и Паша детей навсегда потеряет. Не сможет наладить с ними отношения после разъезда, не простят они.
И я на распутье. Но как же больно. Как же чертовски больно!
— Глеб, и Паша и я не были в восторге от твоего выбора читать рэп по клубам, но мы твой выбор приняли. Твой папа… не морщись, — мои губы задрожали, но слезы я сдержала, — я не думаю, что Паша хотел причинить тебе боль. Наверное, он в принципе не думал ни о чем, просто делал. Не я это должна объяснять, а он. И, Глеб, я не стану просить тебя простить отца — ты должен сам принять решение. И честно с ним поговорить.
— Он не хочет быть честным, мам. Ты же слышала! Всё на Тамилу спихивает, с себя ответственность снимает. Она сама пришла, сама полезла, сама целовала, сама разделась. А он не виноват, не хотел, не планировал, и холодно наблюдал за всем, — Глеб, судя по всему, Пашу передразнил.
— Как будешь готов — поговори с ним, может твой папа даст тебе правдивые ответы. А ты скажешь ему, какую боль он тебе причинил. И решишь — прощать или нет.
— Такое я не могу простить. Он знал, что я люблю, то есть любил Тамилу. Знал, как сильно. И у него есть ты! Ты же лучше в миллион раз! Ладно, мам, не будем об этом. Я просто скажу вот что: с ним в одном доме я жить не
