впереди себя. Он согласен считать себя не господином, а манципием (рабом, невольником). В чем смысл такого сознательного самоуничижения, крайне низкой самооценки? Может быть, в том, чтобы уравнять благородного с простым человеком? Возможно и влияние на подобные мысли христианских идей, тем более что в конце первого диалога о воспитании говорится как о главной заботе молодого человека – быть приятным бессмертному Богу.
Другое требование состоит в том, чтобы подросток остерегался, в силу недостатка опыта, ума и благоразумия, выносить какие-то решения, оценивать законы, нравы, предоставив это тем, кто способен это делать; со всем этим могли сталкиваться подростки из знатных и влиятельных семей, из придворных кругов. Они могли сталкиваться и с проявлением лести и лжи, распространенной в придворном мире. Не отсюда ли столь резкое выступление в диалогах против лжи? Воспитатель, как видим, учитывает особенности жизни подростка в дворянской семье и соответственно на них реагирует.
Диалог XX о мальчике-принце, казалось бы, должен быть центральным во второй части работы Вивеса. Тем не менее он занимает достаточно скромное место и по объему не столь большой. В нем будущему государю Филиппу наставником внушается мысль, показанная на конкретных примерах, о том, что для управления государством необходимы знание и опыт. А для этого надо учиться, читая книги древних мудрецов, особенно остерегаться лени, «со всем напряжением души стремиться к изучению наук и взращиванию добрых мыслей».
Мы коснулись только некоторых тем «Диалогов», в основном связанных с образованием и воспитанием, с природой. Но в работе Вивеса большое место занимает и бытовая тематика, повседневность. И сюжеты на эту тему столь значительны, что заслуживают отдельного разговора. Так что «Диалоги» испанского гуманиста могут быть хорошим источником не только для тех, кто интересуется историей педагогики, но и для исследователя, занимающегося бытом и повседневной жизнью XVI в.
Ввести «Диалоги» Вивеса в нашу научную жизнь предложил доктор педагогических наук В. Г. Безрогов. Он же снабдил будущего переводчика первыми изданиями «Диалогов» и их английским и испанским переводами. Была надежда, что Виталий Григорьевич станет первым читателем и критиком переведенного текста и, естественно, его ответственным редактором. Судьба распорядилась иначе, В. Г. Безрогов скончался в ноябре 2019 г.
Наш перевод «Диалогов» Вивеса с латинского языка выполнен по присланному В. Г. Безроговым изданию XVI в.: Linguae latinae exercitatio Ioan. Lodo. Vivis Valentini Parisiis apud Ioannem Foucher et Vivantium Gaultherot, 1540.
Для справок использовались другие издания XVI в. и переводы диалогов на испанский и английский языки [40]. В высшей степени полезным оказалось и научное издание «Диалогов», выполненное М. Пилар Гарсия Руиз. Оно помогло уточнить в отдельных местах латинский текст, обеспечить более полное комментирование и сноски, важны были и некоторые неизвестные нам интересные факты.
Отдельные переведенные нами «Диалоги» (II, V, VIII, X, XI) были опубликованы в разных изданиях [41].
Сердечная благодарность И. В. Кривушину и Д. В. Самотовинскому за помощь в подготовке книги.
Диалоги. Практика латинского языка
Обращение к Филиппу
Филиппу, сыну наследника императора Карла, с благим пожеланием
Польза латинского языка очень велика и для речи, и для правильного мышления. Ибо латинский язык – словно некая сокровищница всяческой эрудиции, поскольку на нем великие и выдающиеся умы написали все научные труды, каковых никто не может постичь иначе как через знание этого языка. По каковой причине я охотно соглашусь среди занятий серьезными науками помочь также в этой части первому опыту детства. Я написал первое упражнение по устной речи, надеюсь, полезное детям при пользовании латинским языком. Посвящаю его тебе, венценосному мальчику, как из-за высокого благоволения твоего отца ко мне, так и потому, что формированием твоей души в добрых нравах окажу очень большие услуги Испании – моей родине, чье спасение – в твоей честности и мудрости. Но об этом ты услышишь обстоятельнее и содержательнее от Мартина Силицео, твоего наставника [42].
I. Утреннее пробуждение
Девушка Беатрикс [43], Эмануэл, Евсевий
Беатрикс. Иисус Христос, пробуди нас от порочного сна. Эй, мальчики, проснетесь ли вы сегодня?
Евсевий. Не знаю, что попало мне в глаза, так и кажется, что они полны песка.
Беатрикс. Это твоя первая утренняя песня и очень старая. Я открою оба эти окна, деревянное и стеклянное, чтобы ясное утро достигло ваших глаз. Поднимайтесь, поднимайтесь.
Евсевий. Так уже утро?
Беатрикс. Ближе полдень, чем утренняя заря. Эмануэл, ты хочешь свежую рубашку?
Эмануэл. Сейчас не нужно, эта достаточно чистая; завтра возьму другую. Принеси мне камзол (thorax) [44].
Беатрикс. Какой, простой или утепленный?
Эмануэл. Какой хочешь, мне неважно. Принеси простой, менее тяжелый, раз сегодня я буду играть в мяч.
Беатрикс. Это вечно твой обычай, прежде об игре думаешь, чем о школе.
Эмануэл. Что ты говоришь, глупая? Сама школа называется игрой [45].
Беатрикс. Я не понимаю ваших грамматических [вещей] и софизмов.
Эмануэл. Дай тугие кожаные ремешки [46].
Беатрикс. Они разорваны, возьми шелковые, так приказал твой педагог. Что еще? Хочешь короткие брюки (femoralia) и чулки, ведь жарко?
Эмануэл. Совсем нет. Дай длинные чулки (feminicruralia). Стяни меня, пожалуйста.
Беатрикс. Что, у тебя руки из соломы или из масла?
Эмануэл. Нет, но закрепи их [ремешки] тонкой ниткой. Ах, какие ты дала мне ремни (astrigmenta), без железных креплений и разодранные!
Беатрикс. Вспомни, ты вчера цельные испортил азартной игрой.
Эмануэл. А ты откуда знаешь?
Беатрикс. Я в щель двери наблюдала, как ты играл с Гузманулом.
Эмануэл. Буду благодарен, если об этом не разузнает педагог.
Беатрикс. Напротив, я расскажу, как только назовешь меня, как обычно, безобразной.
Эмануэл. А что, если жадной?
Беатрикс. Как хочешь, только не безобразной.
Эмануэл. Принеси башмаки.
Беатрикс. Какие из двух пар? С длинным ремнем (obstragulum) [47] или с коротким?
Эмануэл. Они грязью покрыты.
Беатрикс. Сухой грязью, которая называется другим словом – «пыль»? Ну ты хорош. Ведь в открытых местах ремень порван и застежка потеряна.
Эмануэл. Прошу, надень.
Беатрикс. Ты сам это сделай.
Эмануэл. Не могу согнуться.
Беатрикс. Сам ты согнулся бы легко, а лень твоя – с трудом. Разве шпагу проглотил, как тот шарлатан четвертого дня? Неужели ты еще так изнежен? Что будет с тобой более взрослым?
Эмануэл. Завяжи не тугим двойным узлом, так изящнее.
Беатрикс. Тем не менее узел сразу бы развязался, и башмак у тебя упал бы с ноги. Лучше или тугим двойным узлом, или узлом и бантом (laxo). Возьми тунику с длинными рукавами и тканый пояс.
Эмануэл. Меньше всего именно этот пояс, но [дай] кожаный охотничий.
Беатрикс. Мать запрещает. Хочешь все делать по собственной воле? Ты вчера сломал застежку ремня.
Эмануэл. Я не мог иначе отстегнуть. Тогда дай пурпурный [пояс?] изо льна.
Беатрикс. Возьми. Подпоясывайся по галльскому способу. Голову причеши сначала более редким гребнем, потом более частым. Приладь войлочную круглую шляпу на макушке, чтобы не сползала она на затылок, как обычно у тебя, или на лоб и глаза.
Эмануэл. Выйдем же, наконец.
Беатрикс.
