— «размышление».
* * *
— Этот Алекс и раньше казался мне странным, а сейчас стал на порядок страннее, — Дым Фимиама делилась впечатлениями с мужем.
— Да? А мне он показался обычным беглецом-преступником.
— Ещё скажи «нарушителем Порядка», — скривилась женщина.
— И скажу. Из-за него многое пошло неправильно, пусть он и оказывал влияние непроизвольно. Да, он угроза Порядку, — мужчина упрямился.
— А тебя не смущает, что его втянули во всё против его воли? Он просто барахтается как лягушка в молоке…
— А от этого получается масло… Я помню эту странную пословицу с Земли.
Глава секты Хранителей Порядка немного помолчал, и потом сдался:
— Возможно, он и не виноват, что попал в такую передрягу. Но вот как он повёл себя потом — только его вина. Он теперь угроза Порядку. И точка. Уж это-то ты не можешь отрицать, — мужчине было неприятно, что его жена защищает бывшего любовника, даже если их связь она предпочитает называть парной практикой. Точнее, она предпочитает вообще о ней не напоминать. И он надеялся, что и не вспоминать тоже.
Дым Фимиама Почувствовала его ревность и поспешила успокоить:
— Да, конечно. Но теперь ведь всё в прошлом? Он не выберется из Закрытого Пузыря?
— Без шансов.
— Отчего же ты такой напряжённый? — женщина подошла сзади к мужу и положила руки ему на плечи.
— Упоминать то, что моя жена больше беспокоится о своём бывшем любовнике, чем о собственном муже? И даже о миропорядке в целом?
— Ну, полно тебе. Ревность тебя не красит. Он просто мимолётный эпизод из прошлого, который немного разбередил воспоминания о родине. О бабушке… А ты точно не можешь вытащить её из Пузыря?
— У Темницы нет уязвимостей, кроме тех, которыми воспользовался Владыка Зверей, — заученно, не задумываясь бросил глава секты. — И те уже исправлены и перекрыты. Сейчас мне в любом случае не до исследования артефактов. Нужно готовиться к отражению нападения.
— Да, видела усиленную охрану дворца. Это точно необходимо?
— Конечно!
— Но они… Все эти воины слабее меня, не говоря уже о тебе. Как они нас защитят?
— У них иная роль. Они глаза и уши. Заслон и отвлечение внимания. Сразу видно, что у вас на родине ничего не смыслят в тактике войн бессмертных, — сказано это было весьма высокомерно, оттого Дым Фимиама не упустила случая чтобы воспользоваться поводом притворно обидеться. Это нужно делать периодически, чтобы муж задабривал тебя подарками:
— То-то они всё время зыркают! — последнее слово в маленьком споре осталось за ней.
* * *
— Этот болван опять медитирует? — Капитан Зелёный Корень, один из первых наладивших регулярные перелёты через океан с одного континента на другой, с презрением глянул на молодого человека в потрёпанной одежде, усевшемся прямо на палубе.
Корабль летел над океаном уже почти декаду, а этот пассажир только изредка меняет место, и то только когда его шугнут матросы. У него нет своей каюты, он запрыгнул на борт в последний момент, когда Летающий Корабль уже отчаливал. Мест уже не было, но он очень настаивал… и внёс полную плату, будто летит в полноценных хоромах.
— Сдаётся мне, что он никакой не смертный, — пошептал на ухо первый помощник. — Я не видел, как он ест!
— Не видел — не значит, что не ест, — Зелёный Корень осмотрел пассажира Волшебным Зрением. — Нет ни капли энергии в его теле. Это даже не медитация. Он просто спит.
Как бы подтверждая его слова, один из расшалившихся детей швырнул чем-то вроде мяча — кожаный мешок, набитый чем-то мягким — и случайно попал в этого человека. Тот проснулся, открыл глаза. Неужели такая мелочь может отвлечь практика в глубокой медитации?
Дети не нравились Зелёному Корню ещё больше. Ну, подумаешь, один смертный возомнил себя практиком. Сидит себе тихонечко, никому не мешает, хоть и выглядит глупо. За место он заплатил. Что ещё надо? А вот у детей есть родители, практики более высокого уровня, чем сам капитан. Приходится делать вид, что шалости детей никому не вредят, даже полезны. Атмосфера на Корабле становится более живой. Ах, какие молодцы!
Пришлось даже наказать одного матроса, посмевшего пожаловаться, что, мол, путаются под ногами. Идиот.
— Остров впереди! — заорал вперёдсмотрящий, и даже дети прильнули к бортам, вставая на цыпочки, что-то весело обсуждая и тыкая пальчиком за борт.
Капитан уже догадался, что сейчас будет. Опять.
— Капитан. Не могли бы мы остановиться на этом острове? Детям очень понравился каменистый пляж. Да и другим пассажирам стоит размять ноги. Эта качка многим даётся тяжело, — мужчина в одеждах, стоящих как весь корабль, попросил так, что нельзя отказаться: сунул в руку Зелёного Корня небольшой звенящий мешочек.
Вообще-то, капитан и так не собирался спорить со главой большой семьи, да ещё и достигшим середины этапа Заложения Основания. Да и в его словах есть резон. Пассажиры устали. А на острове можно набрать пресной воды — эти богатенькие гости вообще не экономят, будто живут у реки.
— Эй, мальчик! На острове оставайся подле меня, — впервые члены экипажа и пассажиры услышали голос чудака. Он оказался таким глубоким, что от него пробежали мурашки у мужчин, а женщины почувствовали возбуждение.
Помощник капитана принял самодовольный вид. Мол, ну что я говорил!
— Слыхал я и поприятнее у одного певца в кабаке при борделе, — отмахнулся Зелёный Корень.
— В городе Бежевых Волн? Помню… Хороший бордель…
Капитан глянул сурово, оборвав воспоминания, и приказал организовывать посадку: выбирать место, организовать охрану. Словом, суеты много.
Сам же он продолжил наблюдать за лишним пассажиром.
— Я не могу, — пропищал мальчишка. — Я слуга Блёклого дома. Должен делать, что прикажут.
Медитирующий мужчина встал, и ровной походкой направился к практику, купившему остановку.
Зелёный Корень не мог не отметить, что на летящем корабле, да ещё после долгого сидения, так ровно не ходят. Казалось, упади сейчас корабль, а этот оборванец продолжит шагать прямо по воздуху.
В чём-то он был прав. Алекс не упал бы, это точно.
— Я хочу выкупить у вас того мальчика, — обратился он к заранее скривившему нос мужчине.
— Мальчик не раб, а слуга.
— Тогда, я выкуплю его контракт.
— Оборванец! Как ты смеешь дышать
