уже достаточно большой. Он понимал, что сможет наняться разве что на какие-нибудь грязные работы, где ему заплатят ровно столько, чтобы штаны не упали. И еще этот неподъемный долг будет висеть на нем вечно. Скорее всего, однажды он или заболеет, как отец, или просто сопьется, как мать. Судьба родителей пугала его до жути, он не хотел бы закончить так. И он решил попробовать другой вариант.
Он сбежал и примкнул к шайке беспризорников. Его приняли без подозрений, знали, что он из рабочего квартала. Тут жизнь пошла совсем другая. Кэна научили тырить по карманам и по квартирам. Научили драться и убегать. Иногда вместе со старшими выслеживали какую-нибудь богатенькую мелюзгу. Прятались в запутанных тоннелях под городом. Иногда было сытно, иногда голодно, но всегда весело.
Сильно напакостить Кэн так и не успел. Банду накрыли. Наверное, кто-то из своих выдал, как иначе объяснить, что полиция перекрыла все тайные выходы из убежища. Кажется, переловили тогда всех. Кэн спасся чудом, заполз в какую-то щель, и его не заметили. Сутки просидел там, трясся, боясь вылезти. Потом все-таки выбрался и драпанул из города куда подальше. Забрался в товарный вагон и уехал в неизвестном направлении.
Далеко на юге произошла еще одна судьбоносная встреча. Кэн присоединился к небольшой компании беглых каторжников и некоторое время путешествовал в их обществе. Насмотрелся на проваленные носы, выбитые глаза, отрезанные уши. Наслушался историй о каторжных буднях. И понял, что с криминалом ему точно не по пути. Жуть представить, что с ним может случиться что-то подобное! А ведь он едва не попался тогда, в подвале. И еще может попасться, и тогда ему все припомнят. И он в очередной раз сбежал.
Некоторое время он мыкался по разным городам, надеясь как-то устроиться и жить честно. Но быстро выяснил, что было бы очень неплохо уметь хоть что-то, за что деньги платят. Того, что он зарабатывал, пристраиваясь в случайные места, едва хватало, чтобы прокормиться. Просвета не было видно. Он не мог рассчитывать на большее. Он уже понимал, что идет по стопам отца, но как свернуть с этого пути, не представлял.
Все же он пытался. В последний раз ухитрился наняться юнгой на торговое судно. Хотя он ничего толком не умел, но его взяли и пообещали научить. И даже кое-чему научили по морскому делу, хотя по большей части он драил палубу и таскал пищу команде. А потом его обманули с расчетом.
С этим он и вернулся в родной город после стольких лет отсутствия. Без денег и без планов, как быть дальше. Все-таки в столице, решил он, больше работы, а его возмужавшую физиономию может быть никто не признает. Вот с этими мыслями он и сидел вчера на ящиках. Еще не сломленный, но уже почти отчаявшийся. Готовый признать, что жизнь не сложилась и ждать нечего, но все еще со смутной надеждой на лучшее. В этот момент и появился маг со своим диким предложением.
Хэно выслушал внимательно, но бесстрастно. Когда Кэн закончил, он сказал только:
— Да, жаль, что я не вычислил тебя раньше.
Пока Кэн размышлял, что он имел в виду, маг подвел итог беседе:
— Ладно, пока располагайся, осматривайся. Няня все тебе здесь покажет. В шкафу одежда, выбери, что тебе подойдет. Попозже закажем новую. Но из дома пока не выходи. Здесь, кроме нас троих, больше никого нет, но снаружи твое появление не поймут. Мне нужно подготовить клан, изложить нашу легенду. Тебя уже несколько месяцев никто не видел. Слуги думают, что ты вернулся в школу. Семья знает, что ты не вернулся, но я ничего не объяснял. Теперь я должен рассказать, что все это время ты был настолько болен, что я не знал, выживешь ли ты. А теперь ты пришел в себя и пошел на поправку. Некоторое время побудешь дома, чтобы окрепнуть. За это время ты должен будешь научиться всему, что тебе положено знать. Никто не поверит, что ты мог забыть правила поведения. Чтобы нас не раскусили раньше времени, из дома ни ногой. Потом я сам проведу тебя везде и все покажу.
— И никто не удивится? — подозрительно сощурился Кэн. — Ну, что ты молчал. Тут у тебя ребенок болеет, и никто ничего не знал?
— Это мое личное дело, — поджал губы Хэно. — Именно так я и скажу. Я глава клана Хэно, и никто не может требовать с меня ответа, кроме Императора, а он пока не требовал.
Кэн поежился. Похоже, этот тип — большой начальник, гораздо больше, чем он до сих пор себе представлял. Требовать с него «ответа» окончательно расхотелось.
Школа
Несколько дней Кэн просидел взаперти. Только иногда выглядывал тайком из-за тяжелой портьеры и разглядывал людей во дворе. Из комнаты выходил крадучись и при звуке дверного колокольчика опрометью бросался к себе в комнату. Предполагалось, что он еще не встает с постели.
Правда, скучать взаперти не приходилось. Добрая нянька приносила еду и обучала манерам поведения за столом. У Кэна ум заходил за разум. Каждое блюдо полагалось есть особой вилкой, что-то ножом, а что-то руками; и сидеть полагалось по-особенному, и не чавкать, и с набитым ртом не разговаривать; и еще сумасшедшее количество правил: куда положить салфетку, куда поставить чашку, как выйти из-за стола. Потом приходил «отец» и принимался дрессировать «сына», как держаться, как говорить, как смотреть, о чем молчать. Показал даже, как держать меч, и велел выучить хотя бы базовые позиции. Фехтование Кэну не понравилось совсем: железяка была тяжелая, а каждый удар по манекену отдавался болью в запястье. Но приходилось соответствовать. За короткий срок перед отправкой в школу из него следовало сделать хотя бы что-то похожее на аристократа.
Одежда Тэнэби Кэну в основном подошла. Видимо, пацан действительно был крупный.
