поварята воротили нос. Морская рыба, необычные овощи, название которых я узнавала, пробуя их на вкус и…
— Так что там с господином? — Нюра даже с кровати спустилась, чтобы нагло ткнуть женщину в плечо и привлечь к себе внимание, — чего замолчала то?
К ней повернулись и оглядели с долей злости.
— Головы решила лишиться?! — зашипела женщина, — за слухи знаешь, что бывает?!
Девушка вжала голову в плечи и опасливо отшагнула назад:
— Т…так я того… не сплетни это совсем! — встрепенулась она, словно и отказываясь от своего прежнего напора, — н…но что там с господином? — последняя её фраза была произнесена шёпотом.
Прачка выдохнула, бросила хмурый взгляд на всех нас, ожидающих её ответа, а после просипела:
— Ненавидит он женщин, потому и не хочет видеть даже служанок-девушек.
Она резко отвернулась обратно, как бы говоря, что больше её спрашивать ни о чем не стоит. Нюра в этот раз приставать не стала и лишь поджала губы и вернулась к кровати, на которую залезла с обиженным видом и заговорщицким блеском в глазах.
— А может он не женщин вовсе любит, а… — её лицо полыхало, — вот у нас в деревне был один мужик… — начала было она, но её перебил стройный хор «Ой!», который она проигнорировала и продолжила, — и у него была коза, так он…
— Хватит! — дверь распахнулась с тяжёлым грохотом, — быстро все спать! Иначе вас утром не добудишься! — Мери быстро дошагала в центр комнаты и дёрнула за шнурок, отчего во всём вагоне стало темно.
Послышались её шаги обратно к двери, и из мужского вагона к нам забрезжил свет, до того момента, пока дверь не захлопнулась, а мы не остались одни.
— Говорить можно, но только пока Мери не зашла, — пояснила та самая прачка, — она наказывает за каждую оплошность и лишнее слово, а нас потом из-за тебя выгонят!
Нюра её словам вняла, пусть и не особо сильно:
— Так этот… лорд, он… по мужикам, али как? — она почти шептала, однако все слышали её притаённое дыхание.
— Тьфу на тебя! — вновь зашуршала кровать прачка, — дура.
На минуту повисло молчание, нарушенное все той же.
— Я уснуть не могу. Шага, — обратилась она ко второй новенькой, — ты говорила, что ты из столицы. Какая там жизнь? Лучше, чем у нас?
— Везде нормально, — неохотно ответила девушка, — точно теплее, чем здесь. Но всяко плохо, если ты живешь в бедняках. Я бы и не пошла сюда, плати там столько же много. Пришлось даже на бумагу с почтой разориться!
У второй был голос намного приятнее, чем у Нюры, пусть я и успела заметить её не такой свежий внешний вид. Мне сначала показалось, что она старше всех здесь — только после того, как пригляделась, поняла, что мы одного возраста, а она была просто очень измученной.
— Почту? Откуда у тебя такие деньжищи? Я так сюда попала, без ваших дурацких приглашений. Просто шла, возьмут — и хорошо. Нет — и ещё лучше, — хвастливо ответила ей первая, — что проку от ваших бумажек? Одни только траты.
Я была с ней не согласна. Ещё в детстве узнала цену книг, на которые хотелось потратить сбережения. У меня была только одна — о целебных травах, и досталась она мне от бабушки, чудом обойдя загребущие руки сестры. Верится мне, что она смогла бы продать её за очень большие деньги. Хоть и выглядела она, как листы с записями, и не была похожа на те, что я видела в лавке этого города, однако несла в себе очень много ценности. По ней я научилась читать, писать и говорить так, как делала это сейчас.
Порой такие ценные вещи доходили в стоимости до целого состояния. Я даже слышала о тех, которые стоили больше моего старого дома. Потому я и смогла добраться настолько далеко — я продала свою единственную ценность, обменяв её на отправку меня на тот перрон. Наверное, это было глупо, но я не хотела печалиться — от мамы мне осталось платье, лежащее сейчас под моим тонким матрасом, набитым соломой. Как по мне, крайне надежный схрон, если учесть, что платье ценности материальной не имеет вовсе.
— А где ты работала там, в столице? — задумчиво спросила Нюра, — такие деньги получать можно… — она рассмеялась, — разве что в доходном доме, али в дорогущем замке какого-то господина!
Шага отвечать ей не спешила, будто бы девушка попала в самую точку со своими размышлениями. Если так, то я ей не позавидовала бы — сестра как-то говорила, что отправь она меня в доходный дом, то получила бы кучу денег, а не дыру в кармане от моего лишнего рта. Её муж тогда объяснил мне, что это такое, и что там происходит.
Ощущения от описываемых им вещей у меня были странные: будто мир пошатнулся, открыв голубое небо, как коробку и показав чёрную ночную муть. Я постаралась забыть его слова в ту же ночь, но смогла только под утро — новое вновь яркое утро без жестокости и зла вокруг.
— Уснула что ли? — не поняла ничего Нюра, — ну и хрен с тобой! А ты? Забыла, как тебя кличут… ммм Лу, кажется? А полное имя как? Даже и не запомнить! Кто тебя так назвал? Поди папка дурак был?
— Луана, — ответила я, — меня так назвала мама.
— Дурость! — с завистью хмыкнула она, — только мозги пудрить всем! Зачем такое сложное?
Я пожала плечами, но вовремя вспомнила, что мы в темноте, а потому вновь нерешительно мазнула пальцем по пружине.
— Я из Вармунта. Это на севере, — повторила я уже принятую даже сердцем ложь, — папа был обычным крестьянином, а мама дочерью самого богатого графа во всём городе. Они встретились случайно и сразу полюбили друг друга. Потом сбежали, у них родилась я. Мама хотела оставить хоть что-то из своей прошлой жизни и назвала меня необычно, потому что когда их двоих нашли, то папу отправили в тюрьму, маму забрали домой, а я… я сбежала сюда.
Палец скользнул по холодной пружине, вспотев и став немного неприятным.
— Вот это да… — прошипела девушка, — ты и в самом деле графская внучка?
— Угу, — подтвердила я.
— Ничего себе, — прошипела она, — да ты врёшь! Как такое может быть?! Чтобы такая, как ты, пошла работать сюда! И как ты сбежала?
Пружина немного нагрелась от моих резких движений.
— Моя фамилия Шадт, — убедительно заявила я, — можешь проверить и узнать, есть ли у графа с такой фамилией из Вармунта внучка. Разве стала бы я тебе лгать? В этом даже смысла нет.
Она затихла
