Он похлопал старого стрелочника по плечу, встал и принялся отряхивать брюки. — Кто это его так?
— Какая-то сумасшедшая, — пробормотал я. — Явилась сюда и сказала, что не уйдёт, пока не поквитается с тобой… папа.
Перевод: Д. Павленко
На лесной поляне
Richard Laymon. «Out of the Woods», 1975
Звук, похожий на шум шагов рядом с палаткой, вывел меня из полусна. Турист? Не похоже. Мы были далеко от главных троп и никого не видели уже дня три.
Может, там никого не было. Может, просто с дерева поблизости упала ветка или шишка. Или запах съестного привлёк к нам в лагерь какое-то животное. Крупное животное.
Я снова услышал его — глухой тяжёлый звук.
Я боялся пошевелиться, но заставил себя повернуться и посмотреть, не спит ли Сэйди.
Она ушла.
Я глянул вниз на спальный мешок. Расстёгнутую москитную сетку задувало внутрь. Холодный, пахнущий сыростью, ветерок коснулся моего лица и я вспомнил, что Сэйди вышла из палатки. Как давно? Этого я сказать не мог. В любом случае, ей уже давно пора было возвращаться, чтобы мы могли закрыть палатку.
— Эй, Сэйди, ты чего не заходишь?
Я слышал только журчание ручья в нескольких ярдах от нашего лагеря. Он шумел так, словно в лесу бушевал шторм.
— Сэйди! — позвал я.
Тишина.
— Сэээ-йдиии!
Она, должно быть, ушла далеко и не слышала. Ладно. Ночь была прекрасной: прохладной, но безоблачной, с такой круглой и белой луной, любоваться которой можно было часами. Чем мы собственно и занимались, перед тем, как пойти на боковую. Я не мог винить её за то, что она решила выйти прогуляться на свежем воздухе.
— Отдыхай, — пробормотал я и закрыл глаза.
Мои ноги немного замёрзли. Я поёрзал ими, свернулся калачиком и поправил подложенный под голову свёрток из джинсов. Я только начал устраиваться поудобнее, как кто-то возле палатки кашлянул.
Это была не Сэйди.
Моё сердце замерло.
— Кто там? — спросил я.
— Всего лишь я, — сказал низкий мужской голос и палатка ужасно закачалась. — Выходи оттуда!
— Что ты хочешь?
— Быстро!
— Хватит раскачивать палатку! — Я достал нож из чехла на поясе джинсов.
Палатка остановилась.
— У меня дробовик, — сказал мужчина. — Выходи, пока я не досчитаю до пяти или я разнесу эту палатку вместе с тобой. Один…
Я выскочил из спального мешка.
— Два…
— Эй, ты не можешь подождать, пока я оденусь?
— Три… Выходи с пустыми руками, четыре…
Я сунул нож в носок, рукояткой вниз, чтобы он не выпал и выполз наружу.
— Пять, ты успел.
Я встал, чувствуя шишки и ветки под ногами, и посмотрел в ухмыляющееся бородатое лицо мужчины, имеющего какое-то неприятное сходство с Распутиным. Дробовика у него не было. Только мой ручной топорик. Я бегло осмотрел побережье ручья за ним. Никаких признаков Сэйди.
— Где твой дробовик? — спросил я. И закрыл рот на замок.
Мужчина сухо рассмеялся.
— Доставай нож из носка.
Я посмотрел вниз. На мне были только шорты и носки, и в лунном свете нож сверкал, как серебряный, на фоне моей ноги.
— Доставай его медленно, — предупредил он.
— Нет.
— Хочешь увидеть свою жёнушку снова? Если я дам знак, мой друг убьёт её. Разрежет на кусочки.
— Сэйди у вас?
— Там, за деревьями. Нож отдай.
— Ни за что. — Я сжал коленки, чтобы унять дрожь. — Вы всё равно нас убьёте.
— Не-а. Всё, что нам нужно — ваша еда и снаряжение. Мы просто хотим немного пожить на природе. Понимаешь, мужик? — Он ухмыльнулся, словно вид его кривых зубов помог бы мне понять его лучше. И он помог.
— Что вы сделали, — спросил я, оттягивая время. — Банк ограбили?
— Ну и банк ограбили тоже. Давай, избавляйся от ножа или мне крикнуть Джейку пусть режет?
— Лучше кричи Джейку, — сказал я и выхватил нож.
— Ты уверен?
— Уверен. Хотя, сделай мне одолжение. Ты не будешь против, если я попрощаюсь с женой?
Он снова ухмыльнулся.
— Давай.
— Спасибо, — сказал я и закричал — Прощай, Сэйди! Сэйди! Прощай, Сэйди!
— Хватит. — Он подошёл, высоко подняв топорик, словно взвешивая его в руке. И всё это время ухмылялся.
Мой нож полетел в него, отражая лунный свет и ударил его прямо в грудь. Рукояткой вперёд.
Он подходил всё ближе и ближе. В конце концов, я упёрся спиной в дерево. Его холодная, влажная кора впилась мне в кожу.
— Нет никакого Джейка, — сказал я, стараясь отвлечь его.
— И что? — ответил он.
Я поднял руки, чтобы закрыться от удара и подумал, долго ли будет болеть.
Тут раздался леденящий душу горловой вой. Через ручей, шлёпая по воде, нёсся мастиф. Огромный зверь, чёрный, как смерть. Обернуться Распутин не успел. Он успел только вскрикнуть перед тем, как Сэйди, рыча, сбила его с ног и вцепилась в глотку.
Перевод: А. Кемалидинов
Проба Оскара
Richard Laymon. «Oscar’s Audition», 1975
Я вышел из бара «Голубой огонёк» чуть позже полуночи. Башка просто раскалывалась, словно после близкого знакомства с работающей циркулярной пилой. Свежий воздух помог. Я зажёг сигару, застегнул пальто, и уже начал чувствовать себя человеком, когда обогнув угол, наткнулся на драку.
Трое на одного.
Тот, что был один, тощий как креветка парень, не владел ни дзю-до, ни каратэ, ни кунг-фу, и убежать тоже не мог. Поэтому доставалось ему крепко.
— Кончайте, ребята! — крикнул я.
Они попытались, но шея «Креветки» оказалась крепче, чем выглядела.
Я вклинился в самую гущу сцепившегося квартета, затянулся сигарой и стряхнул пепел. Здоровенный мясистый персонаж держал «Креветку» за руки. Как только верзила почувствовал горячий кончик моей сигары в своём ухе, сразу отпустил дохляка и начал орать.
Его приятели отреагировали возмущённо. Один из них бросился на меня вопя как маньяк. Мои очки чуть не слетели с носа, когда я саданул его коленом так, что он сложился пополам. Другой парень вытащил восьмидюймовый нож и ухмыльнулся, а я достал 357-ой «магнум» и ухмыльнулся ещё шире. Он оказался достаточно сообразителен, чтобы бежать от меня, как чёрт от ладана. Его кореша присоединились к нему.
«Креветка», который всё это время просидел на тротуаре, благодарно мне улыбнулся. Однако улыбка вышла не особенно красивой, работали мышцы только половина лица.
Я поднёс руку к голове чтобы убедиться, что мой новый парик всё ещё на месте. К этой штуке нужно было ещё привыкнуть.
— Скорую вызвать? — спросил я.
— Нет, я в порядке.
Скорее всего, так оно и было. Молодые всегда быстро поправляются. Ещё даже не успел осознать что пострадал, а уже как новенький.
Я убрал
