бездушну,
Сам на всё готовым,
Истину познанья,
Сущность бытия,
Сдерживая содроганья
Образа внутри себя,
Погибели образа.
День и ночь
Я представляю безоблачный день,
Разлившийся светом в зелёных деревьях,
И чувствую, как бессловесная лень
Распространяется в томных членах.
Спокойствие странно гнездится в душе,
Мне хорошо и бездумно свободно,
Слабый я шёпот ловлю в тишине,
Но это мечтание тоже бесплодно.
Лёгкие мысли кружатся в мозгах
Светло улыбаются яркому дню,
Ведь им не знаком одиночества страх,
Жизнь они ведают только свою.
А Солнце смеётся и брызгает светом,
Будто даря меня мудрым советом,
Что путь свой сначала мне нужно пройти,
Что потерял, то должно найти.
Но я ведь лишился своих дерзновений,
Нет, не в полудне, лучами горевшего,
Я потерялся во мраке сомнений
Холодной ночи вожделенья истлевшего.
* * *
Душа устала, и устали мысли,
Смотрю и не пойму, зачем
Необходимо в этой жизни
Искать и находить, затем
Внезапно разочароваться
И одному без ничего остаться.
Нет, лучше уж безмозглою скотиной
Свою бессмысленную жизнь прожить,
Потом без мыслей, чувств, с серьёзной миной
В могиле, червями съедаем, гнить,
Уйти бесследно с небосклона
Без плача и молебенного стона.
Где смысл заоблачной той выси,
Из-за которой счастьем пренебречь
Возможно человеку в здравой мысли?
Где может он нас подстеречь,
Когда нить жизни потерял
И как слепой во мраке встал?
Занятный получается стишок,
И под конец всё интересней в нём
Выуживать промеж сих скользких строк
Ответы на вопрос о том,
Не лучше ль из грязи хрипеть всё: «Счастье», –
Иль без него страдать познанья страстью?
Равенство
Когда ласкает час рассвета
Лучом своим простор небес,
Когда в безропотности неба
След ночи уж совсем исчез,
И день, свои расправив крылья,
Алкает света изобилья,
Жестокий страх в душе растёт,
Безвольный и порочный гнёт.
Всё ярко Солнце озарило,
Что светит и не светит в тьме,
Оно всё светом одарило,
Без разницы, что вещь в себе,
Чьё сердце, разум полыхают,
А чьи, сгнивая, лишь воняют, –
В пустой восторженности дня
Поверхность всякая светла.
Но лишь придёт тьма из иных миров,
Далёких, странных и холодных,
Тотчас её удушливый покров
Из нас всех сделает безродных,
Когда не единят лучи рассвета,
Поверхностности нет, душа раздета,
Тогда в ней появляется надежда,
Проста, тепла и обо многом свежда.
Нет света – нет отчизны, произвола,
Во тьме ночи лишь виден он,
Без ропота, без крика, звуков стона
Познания негаснущий огонь.
Танцующая звезда
Вот мечта улетает
В необъятную даль,
Так она закаляет
Боль души моей в сталь,
И тяжёлые веки
Закрывают глаза,
За которыми в неге
Загорится звезда.
И танцуя во мраке
Почерневшей души,
Столь уместно в сём знаке
Омертвевшей тиши
Та звезда не напомнит
О бесплодных годах,
Лишь рассудок мой вздрогнет,
Потерявшись в мечтах.
* * *
Уйти и не вернуться,
Не возвращаться никогда,
Заснуть и не проснуться,
Не просыпаться на века.
И пусть умрут мои друзья, родные,
И годы пусть пройдут, бессмысленные, злые,
И люди пусть рождаются, которым я не нужен,
И пусть я навсегда останусь не разбужен.
Наследие дня
Уже закат. Уже заходит Солнце,
Даря предсмертный луч Земле,
И ночь струится в мире ровно,
Топя живое в хладной мгле.
И пережиты все желания, пути,
Что жизнь мою значеньем наполняют,
Растаяли, как жаркие лучи,
Я их прошёл, как должен был пройти,
Теперь они меня безмолвно оставляют.
Но что должно в душе восстать,
Покинутой и смыслом, и мечтами?
Что может в ней извечно вопрошать,
С отверстыми отчаяньем глазами?
Увиденное днём вдруг растворилось
В ночи, оставив ни малейшего следа,
Всё в суть иную стройно обратилось,
Как будто бы со тьмой смертельно слилось
И без надежды слабого луча.
Я понял, почему всё было живо
При свете дня и почему пришла
Одна лишь смерть, как Солнце обратило
Свой лик в другую половину мира,
Но здесь не важно это. Лишь одна
Осталась скука погибающего дня.
Вечность и любовь
Улыбнуться закату,
Глаза опустить,
Ощущая громаду,
Гнетущую ниц, –
Вот предчувствие жизни,
Ощущенье венца
Средь безмолвной пустыни
Яркой вспышкой конца.
Кто не понял, уж знает,
Что же властвует здесь,
Что к нам всем вопрошает,
Угасающим днесь.
Но всё ж скажем, что вновь
Возродит жизнь любовь.
* * *
Бывают слова,
Что их друг от друга
Нельзя отделить,
Как «истину» с «вечностью»,
«Любовь» же от «жизни».
Но если вглядеться,
То видеть возможно,
Понятия связаны
Не так, как казалось.
И истина будет
Любви абсолютом,
А вечность – для жизни,
И наоборот.
Человеческое
С небесною твердью, с зарёй
Я связан однажды навечно
Пустой и бездумной мольбой,
Излитою жизни беспечно.
Солнце, однако, взывает
Верным остаться себе.
Знаю, сие означает
Верным остаться Земле.
Ну а когда угасает
Эта звезда на закате,
Свет мне иные бросают
Острыми иглами в мраке.
Но то, о чём Солнце вещало,
Останется мне и тогда,
Ведь к жизни мольба полагала,
Что космоса часть есть Земля.
* * *
Невысказуемо словами,
Неотражаемо понятием,
Лишь осыпаемо дарами
Бесплотным познаванием,
Оно везде, оно во мне,
Как жаркий холод в глубине
Струится вечностью немой.
О, мир, ты – мой! И я лишь твой.
* * *
Почувствовать вдруг собственное тело,
Что немо, безрассудно и несмело
Колышется на жизненных волнах,
Которое, по сути, жалкий прах,
Лепечущий о личном совершенстве
В бесчувственной и сумрачной тиши,
Закутанный в наивнейшем блаженстве,
Не сомневаясь в бытии души.
Но также я знаю, что главное здесь
И что породило притворство сие,
Причину того, что во прахе сём спесь
Явилась тогда, как его бытие
Намеренно приняло, смертного столь,
В громады безмолвных и мёртвых пучин,
И я благодарен тебе, я смогу сколь,
О, вечная, вечная, вечная жизнь.
Неуловимость
Молчи и слушай тишину,
Она столь много говорит,
Что достигает вышину
Самопознанья дух, горит
В его развёрстом внутрь слове
Испомещенье истины в себе,
Когда в полуденном он зное
Безмолвно воздыхает в пустоте.
Сиди и внемли сим словам,
Что правдой девственной горят
И столь приятное мозгам
Свободы чувство вновь дарят,
Которое безлико, но парит
Всей отдалённостью обмана
И безучастно в тишине летит,
Поскольку истина безмолвна.
* * *
Я
