class="p">И, дерзко ей в глаза смотря,
Я так остался б мёртво-недвижимым.
* * *
Вовнутрь извне,
Срывая ткани плоти,
В бездумном, жаждущем огне,
На нестерпимо низкой ноте,
Сбивая мысли в клок томленья,
С безмолвным помрачением в мозгах,
Сорвавшись снова и без промедленья
Так, что прожитое вдруг превратилось в прах,
Нисходит молот откровенья вновь и вновь,
И разум упадает жертвой жизни,
Из оснований духа хлещет кровь,
Опять влечёт на поиски отчизны
Его бой молота, утратив
Всё, чем владел, всё, что хотел,
Наедине с собой оставив
Средь мёртвых тел.
Средь мёртвых чувств,
Бесчисленнейших смыслов,
Средь зажигающихся, гаснущих безумств
Без мыслей, разрешенья, компромиссов.
Моралисты
Как слепо вдаль смешно смотреть,
Смешно безмолвствовать внутри,
Порывы чистые иметь,
Однако путь свой не идти.
Когда молчит всегда в себе
Глас жизни на пределе,
Когда боишься в пустоте
В своём забыться теле,
Смешно смотреть тебе вокруг,
Наивно что-то ждать
И разрывать мечтами дух,
Дав мыслям увядать.
Столь глупо разуметь,
Внимать пустым словам,
Жизнь чувствовать не сметь,
Лишь прибегать к мольбам,
И этим душу разрывать,
С ней безотчётно порывать
Для восхищенья пустотой
И смерти хладной красотой.
Скрытость движения для себя
На дно, пока не разорвёт на части,
Больнее, слаще и страшнее!
Но там по капле познаванья страсти
Поток становится пустее.
Наедине с её стремленьем
Встаёшь пред ней не одиноким,
Но с странным, жгучим ощущеньем,
Не тешащим и не жестоким,
В кулак что взяло, сжатый, тело,
И вдруг спокойствием объятый,
Как будто смело иль несмело
Свой дух, мятежный, непонятный,
Стал сам излечиваться от
Страданий страсти познаванья,
В нём одиночества невзгод
И безразличия закланья
Себя на горнем алтаре.
Но иллюзорно это было,
Когда подумалось в себе,
Что новые пути раскрыло
Для власти жизни в глубине
Сие спокойствие предела,
Мысль, беспокойная, влетела –
Оно уж тает как во сне.
Нет первых, а равно последних вещей,
Есть истины плотская жажда,
Она образует сумбур из страстей,
И входишь в одну реку дважды,
Когда горизонт за пределом другой
Ты видишь бесчувственным взглядом,
Смыкающим небо со сферой земной,
Отравленной мелочным ядом,
И вдруг понимаешь, любой человек
Страстей не отыщет причины вовек,
Блуждает он в необретённом
Спокойствии, вечно безмолвном.
«Отдать и взять, быть просто частью»
Что такое поэзия
Это грация и глубина
Зазнавшегося дня,
Что Солнцем надменно смеётся,
Во тьме озарением льётся.
Это грация и глубина,
Безумства тишина,
Восторг в одичалых глазах,
Не слепнуть им больше в мечтах.
Это грация и глубина,
Безродность бытия,
Судьбе лишь безмолвно покорной,
В ней нет уж надежды, позорной.
Это грация и глубина
Вселенского огня,
В котором презренные боли
Условий, мечтаний и воли
Сгорят в неуступчивом слове.
* * *
В чём смысл моих стихов?
Ужель они – излитие страданий,
А, может, бегство от исканий,
От будущих больших грехов?
Возможно, просто голос мысли,
Иль отрешение от жизни?
Лишь зоркий взгляд мой вникуда?
Одни слова, слова, слова?
И почему об этом я спросил?
И почему пишу об этом,
Отнюдь не мня себя поэтом?
Вопрос сей что-то прояснил?
Что, может, всё же я поэт
И что в мгновенье это свет
Сошёлся клином там, где я?
Одни слова, слова, слова.
И я люблю сии слова,
Но более всего люблю
Мысль, беспокойную, свою,
Где, восхитительно свежа,
Взрослеет истина моя,
Раскрывшись в образе стиха.
Так смысл их в чём? –
А что мне в нём?
Стихи мои
Стихи мои – страданья крики,
Стихи мои – души вериги,
Сковавшие её стремленье
В всепоглощающем сомненье.
Стихи мои – лишь шёпот страсти,
Стихи мои – лишь сладострастье
Фальшивого пророчества
Свободы одиночества.
Стихи мои – лишь зов безумья,
Стихи мои – тупик раздумья,
Где нет ни жизни, ни судьбы
И ни желания любви,
И ни порывов запределья,
Ни жуткой тишины моленья,
Они – распятые мечты мои,
Вне одиночества, свободы и души.
А, может, и нет
Холодом объяты
Деревца стоят,
И шуршит невнятно
Павшая листва,
Звёзды всё мерцают
В лютой тишине,
Может, вопрошает
Даль их обо мне?
* * *
Как будто не о чем сказать,
Как будто некуда идти,
Но всё же хочется слагать
Простые, ясные стихи
И о влечении безмолвном,
И о познанье роковом,
И о его исходе скорбном,
И о его пути пустом.
Как будто не для чего быть,
И, вроде, пустота внутри,
Но, если сущность уловить,
От ней услышишь: «Посмотри,
Как полнятся глаза Луною,
Как мрак над разумом стоит,
А ты мятежною душою
Никак не видишь жизни лик».
И в тишине мне скажет что-то,
Как путь свой надобно пройти,
И что для этого всего-то
Убить поэзию внутри.
Все желания
Не хочу я рифмы, не хочу я слов,
А хочу безмолвье глубины миров,
Не хочу я плакать, не хочу стенать,
А хочу я радость смехом опалять,
И чтоб в смехе этом танцевала глубь,
Всех миров беспечный, дионисский дух.
И томленья тоже не приемлю я,
И любовной скорби сладкого нытья,
Я ей пожелаю деятельной быть
И огню рожденья не давать остыть,
Чтобы не ждала грядущего в себе,
Кровью обведя свой круг в моей душе.
Злая шутка
Улыбка дотронулась глаз,
И страх пред загадкой угас,
Ты понял, что стало с тобой
И что верховодит судьбой.
Свободою разум влечётся,
Лишь чем-то, что им познаётся,
Но именно то, что он знает,
В сей мир он и испомещает.
И люди бывают, что знают себя,
Что, жизнь свою только одну лишь любя,
Её без остатка и смысла приемлют
И мирно мечтами наивно объемлют.
Достаточно счастья в таком бытии,
Когда принимаешь желанья свои,
Не в тягость когда, но в усладу мечтанья,
Когда их ни к месту не делает знанье,
Когда понимаешь, что манит тебя,
Куда направляет дорога твоя
Твои устремленья, которые знаешь
И твёрдой рукой их всегда исполняешь.
Но вдруг неуверенность, ужас в глазах,
Улыбка померкла на сжатых устах,
Внезапно ты понял простейшую вещь:
Ты в самом-то деле не есть, что ты есть.
Внутри на себя самого озираешься
И видишь лишь то, чем отнюдь не являешься,
А то, что, подвластный спесивой судьбе,
Ты сам узнавал впопыхах о себе.
Никто не познает желаний своих,
Для взгляда доступна лишь
