когда на пристани появилась опрятная старушка с тяжёлой сумкой и девочкой-ученицей, повеселевшего парня с рукой на косынке и мешочком с песком под мышкой уже вели вверх по сходням. Надя и в самом деле вколола ему кетаролак — при виде шприца добрая половина присутствующих взялась за ножи. Зато теперь расходившийся парень шутил, смеялся и нагло требовал чарочку. Подойдя, давешний строгий господин приподнял край шляпы и вежливо поклонился.
— Сэ Нирма Сатихи Эсванар, метли, — представился он. — Рема-са ису вирану. Дира-ву васиме, тихиру. Вера мет ранта-бо, оит вера-са.
«Я — Нирма Сатихи Эсванар, купец, — понял Юра. — Хозяин этого судна. Хочу поблагодарить вас, госпожа! Матросская жизнь стоит дёшево, но это жизнь…».
— Сэ фарки и суниру, — Надя решила сразу взять быка за рога. — Ала-но и капиль ои сэ тари…
«Мы брат с сестрой, — перевёл Юра. — Идём в столицу этой земли…».
В толпе на пристани пронеслись негромкие шепотки. Не скрывая раздражения, господин Эсванар разразился пространной речью, которую Юра понимал с пятого на десятое — столько в ней было незнакомых слов. Кажется, Надя тоже запуталась — несколько раз она ответила «раэ» и «ни» («да» и «нет»), несколько невпопад. Заметивший это господин Эсванар показал на ветряк, с одной из опор которого свисало белое полотнище, наискось перечёркнутое широкой синей полосой. На мачтах корабликов развевались знакомые, разделённые на квадратики жёлто-белые вымпелы.
— Капиль ои сэ тари, — настаивала Надя. — О, господи!..
— Капиль ои сэ тари-са? — переспросил господин Эсванар. — Капиль ои сэ рами-ни? Капиль ои сэ лени-ни? Сэ интари-са. Капиль ои сэ тари Крохана-са! Ала-ма и Крохана. Вирану-ма вирану-во сэ…
«Столица этой „земли“, не так ли? — продолжал про себя переводить Юра. — Не столица „владения“? Не столица „территории“? Интересно. Столица этой „земли“ — Крохана! Иду в Крохану. Мой корабль — ваш корабль…».
— Сак фари осо шотана-ори амати-са! — отчётливо сказали в толпе.
«Каждая птица поёт о своей ветке», — снова перевёл Юра.
Помещение, отведённое москвичам на нижней палубе, оказалось запущенным и грязным. Размерами оно не превышало железнодорожное купе, напомнив Юре кладовку в сенях рублёного дедова дома, куда им так и не довелось доехать. Из мебели имелся деревянный рундук с не запирающейся крышкой, способный послужить в качестве постели. Хлипкая дверь запиралась изнутри на засов, на правый борт выходило зарешеченное окошко с поднимающейся ставней.
Снаружи плескала мелкая волна с барашками грязной пены, и медленно уходил назад низкий, топкий, поросший тростником противоположный берег. С криками носились серые желтоклювые чайки, из воды выглядывали гребнистые крокодильи спины. Короткие вёсла с широкими лопастями ритмично двигались, ударяя о мутную воду. Над головой поскрипывали мачты и хлопали паруса, слышались голоса и ругань, плачь детей и женский смех, мычание коров и блеяние овец, звук шагов, когда кто-то поднимался или спускался по трапам. Имевшие отдельную каюту москвичи считались счастливчиками — большинство пассажиров устраивалось на ночлег прямо на палубе, под открытым небом.
— Даже не верится, что получилось, — призналась Надя, закрывая окно.
Сразу же сделалось темнее и тише. Включив электрический фонарик, Юра повесил его под потолком на железный крюк. Расстелив на рундуке кусок домотканой материи, Надя выложила полкраюхи хлеба и горшок с разогретой на камбузе кашей. Здесь же оказались два сваренных вкрутую яйца и блестящий металлический термос. От себя Юра добавил туристический нож и две здешние, вырезанные из дерева ложки.
— Студенческая трапеза, — улыбнулась девушка. — Говорила мама: учись, дочка, доктором станешь! С кабинетом, с машиной, с хорошей зарплатой, с положением в обществе — а не побродяжкой на другой планете. Кстати, Юр! Тебе не кажется, что мы того дядечку, судовладельца, чем-то обидели?
— Сам… э-э… не пойму, — согласился молодой человек. — Он к тебе поначалу, вроде бы, хорошо отнёсся. В благодарностях рассыпался. А потом вдруг как взъелся…
— Всё здесь по-другому, — высокий лоб девушки прорезала морщинка. — Сословия, титулы!.. «Приниженные», «достойные», «возвышенные»… Даже не знаешь, к кому как обратиться и что сказать, чтоб не влипнуть в историю. Впрочем, главное — мы на борту, и больше не придётся пылить по дорогам, с риском нарваться на каких-нибудь конных дураков. А ещё, знаешь… Хорошо, что ты здесь. Честно признаться, одна я просто боюсь…
Приободрившийся Юра посмотрел на прислонённый к стене туристический топорик — и тут же погрустнел, вспомнив об Анечке.
— Кстати, Надь! — спросил он. — Куда мы едем?
— В Крохану, в столицу, — объяснила девушка. — Как нам этот дядечка, господин Эсванар сказал: «столица этой земли — Крохана!».
— Просто мне кажется… — задумался Юра. — Господин Наари, новый управляющий… он как-то называл, только говорил… э-э… совсем другое слово. Не то «тоска», не то «осока»…
— О, господи! — наморщила лоб Надя. — Вы меня с толку собьёте, сначала господин Эсванар, затем ты…
Вытащив из рюкзачка смятую тетрадь, в которой наряду с вехтарийскими словами и предложениями было записано несколько рецептов старой травницы, девушка торопливо перелистнула несколько страниц.
— Вот, смотри, — начала она. — Как нам матушка Ругу говорила: «кадерамиль ои капиль та сэ тари». «Молодой государь из столицы этой земли». А тот дядечка, судовладелец прямо сказал: «столица этой земли — Крохана». Так что всё в порядке, а то знаешь — я сама испугалась. В самом деле, приедем не туда…
— Ну, может и… э-э… так, — нехотя согласился Юра. — Кстати, матушка Ругу столицу никак не называла. Говорила просто: «из столицы»…
— Понимаешь, матушка Ругу нас спасла, — продолжала Надя. — И потом, она умница и травница, каких мало. Кончатся наши лекарства — я и по её рецептам смогу кое-что составить. Только она в своей деревне всю жизнь прожила и никогда ничего другого не видела. Она же всерьёз считает, что антенны на башне нужны для защиты от злых духов и тёмного волшебства. А помнишь, как она рассказывала, что реки могут течь не только по земле, но и по небу? И что по этим небесным рекам плавают корабли, а на берегах живут люди?..
— Пари-та, сэ иса, — громко сказали за дверью. «А я тебе говорю, это здесь…».
— Да! — от неожиданности Юра ответил по-русски.
Дверь распахнулась. На пороге стояла высокая девочка в коротком платье, в красных башмачках с каблучками и чулочках с подвязками, с выбивающейся из-под чепчика с ушками светло-русой косой. Рядом переминался с ноги на ногу белоголовый мальчуган в коротеньком кафтанчике. За их спинами в полумраке коридора маячил лысоватый мужичок при кошеле и ноже, в коричневом домотканом кафтане.
— Ой, простите! — девочка отпрянула, зажмурившись от электрического света. — Нам сказали, что здесь есть лекарка. А вы, госпожа?.. Вы ведь не просто лекарка, вы райсу-чародейка? Как в сказке, с шайори
