оптимизмом к реакции арабов на еврейские национальные устремления[37].
Ревизионисты создали свое молодежное движение, известное как Бейтар. Еврейская крепость Бейтар была последним оплотом Бар-Кохбы в войне с Римом (135 г. н. э.); также это аббревиатура «Брит Иосеф Трумпельдор» — «Союз имени Иосефа Трумпельдора». Иосеф Трумпельдор, российский еврей, сотрудничал с Жаботинским при создании в годы Первой мировой войны Еврейского легиона; он погиб в 1920 году, в бою с арабскими налетчиками, напавшими на Тель-Хай (еврейское поселение в Верхней Галилее), и его последние слова — «Хорошо умереть за родину» — стали общенациональной легендой[38]. Никакая крылатая фраза не могла бы лучше выразить стремление ревизионистов добиться еврейского военного могущества, обеспечить самооборону страны и утвердить национальную гордость — а вместе с тем и произвести сильнейшее впечатление на существующее сионистское руководство.
Жаботинский писал в работе «Идея Бейтара», что цель этой организации
была очевидной и вместе с тем далеко не простой: создать тот тип еврея, который нужен нации для скорейшего и эффективного построения еврейского государства… Основная трудность заключается в том, что сегодняшние евреи как народ не являются ни «нормальными», ни «здоровыми», и жизнь в диаспоре оказывает негативное воздействие на сам процесс разумного воспитания нормальных и здоровых граждан[39].
Жаботинский в полной мере представлял себе, насколько его мировоззрение и раздражает, и пугает существующее сионистское руководство, и осознавал, что как он сам, так и его организация быстро становятся изгоями в сионистских кругах. Однако, уделяя при создании Бейтара основное внимание боевой тактике и физической подготовке, он считал, что это отвечает интересам «нашей родины», как сказал Трумпельдор в своей — возможно, и апокрифической — фразе.
Жаботинский, пользуясь языком своего времени, утверждал, что заявление прав на землю своих предков — это просто еще один пример обоснованного утверждения прав коренного населения, строго ограниченных тем, что он расценивал как древние и легитимные границы:
Существуют два вида национализма. Если народ живет в своей стране, но при этом желает аннексировать территорию своих соседей — это плохой национализм. Напротив, если народ бездомен и требует для себя часть Божьей земли — это хороший национализм, которого не следует стыдиться. То же самое можно сказать и о милитаризме. Если страна, которой никто не причиняет вреда, начинает вооружаться, чтобы напасть на своих мирных соседей, — это плохой милитаризм. Однако когда речь идет о еврейском народе, который повсеместно является жертвой агрессии и которому даже в Палестине грозит уничтожение, то вооружаться для того, чтобы защитить свои жизни, имущество и будущее — это признак хорошего национализма, и мы можем смело гордиться им[40].
Прекрасным примером различия между традиционным сионизмом и ревизионизмом может служить различие между их гимнами. «Атиква», гимн политического сионизма, ставший впоследствии гимном еврейского государства, полностью лишен воинственности.
Пока внутри сердца все еще
Бьется душа еврея,
И в края Востока, вперед,
На Сион устремлен взгляд,
Еще не погибла наша надежда,
Надежда, которой две тысячи лет:
Быть свободным народом на своей земле,
Земле Сиона и Иерусалима.
«Атиква» утверждает: еще не все потеряно. Но гимн Бейтара (написанный самим Жаботинским) выражает иное мировоззрение:
Бейтар —
Из праха и пепла,
Из пота и крови
Поднимется племя,
Великое, гордое племя;
Поднимутся в силе и славе
Йодефет, Массада, Бейтар.
Достоинство —
Помни, еврей:
Ты царь, ты потомок царей.
Корона Давида
С рожденья дана.
И вспомни короны сиянье
В беде, нищете
И в изгнанье.
Восстань
Против жалкой
Среды прозябанья!
Зажги негасимое
Пламя восстанья!
Молчание — трусость и грязь.
Восстань! Душою и кровью
Ты — князь!
И выбери:
Смерть иль победный удар —
Йодефет, Массада, Бейтар.
Смысл исторических аналогий, разумеется, был ясен каждому стороннику Жаботинского. Массада и Йодфат — крепости, еврейский гарнизон которых предпочел самоубийство римскому плену. Столь же ясна и революционная суть слова «Бейтар».
Представляя себе нового еврея, Жаботинский в первую очередь исходил из понятия ѓадар, то есть достоинство, честь. Одна из важнейших составляющих гимна Бейтара — то определяющее значение, которое придано слову ѓадар, поскольку это понятие стало ключевым для Жаботинского, для Бейтара и впоследствии для Бегина. В работе «Идея Бейтара» Жаботинский определил значение этого слова, отметив при этом, что само по себе это ивритское слово с трудом поддается переводу:
Ѓадар — это ивритское понятие, перевести которое на другие языки вряд ли возможно. В нем сочетаются такие, сами по себе различающиеся, понятия, как внешняя красота, уважение, чувство собственного достоинства, вежливость, верность, преданность. Единственный возможный его «перевод» на язык реальной жизни — это, должно быть, «бейтарец» (член Бейтара) — во всей совокупности его дел, действий, высказываний и мыслей…
…Мы, евреи — самый «аристократический» народ в мире… Наша история — это семьдесят поколений людей, умевших читать и писать; людей, увлеченно обсуждавших темы теологии, справедливости, человеческой природы, будущего человечества. В этом смысле каждый еврей — это выдающаяся личность, и самая горькая из шуток, что сыграла с нами диаспора, в том, что евреи обычно считаются людьми без роду, без племени…[41].
Жаботинский, как и многие сионисты первых поколений, был одаренным и плодовитым литератором. Он писал поэзию и прозу, переводил труды выдающихся русских авторов на иврит и великие произведения ивритской поэзии на русский. Из-под его пера вышло немало весьма значимых работ, посвященных сионизму. Надо сказать, что он был не единственным — сионистскую революцию делали люди, обладавшие писательским даром. Бен-Гурион, Вейцман, Жаботинский, впоследствии Бегин — все они были успешными авторами и любили литературу. Отчасти стимулом для них служило желание оставить после себя печатное наследие — естественное желание для представителей народа книги. Но существовало еще и стремление создать образ человека из нового, обновленного еврейского будущего. Бен-Гурион носил феску, Жаботинский — коричневые рубашки, своеобразно одевались и другие молодые израильтяне — в частности, Рабин. Все это было частью образа обновленного еврея на возрожденной родине.
В том же 1923 году, когда Жаботинский объявил о создании ревизионистского течения в сионизме и об организации молодежного движения Бейтар, он опубликовал и свою знаменитую статью «О железной стене», этот ставший сегодня классическим текст о конфликте между
