Даниэль Гордис
Менахем Бегин. Битва за душу Израиля
Моим родителям с благодарностью, восхищением и любовью
«Вам в восемьдесят лет — крепости!»
Пирке Авот, 5:21
Посвящается также памяти Сами Рора, который — как и Бегин — любил еврейские книги и еврейский народ
Человек чести
Менахем Бегин — едва ли не самая яркая личность в политической истории нашего государства. Человек очень непростой судьбы, он был беженцем и лидером «Бейтара», борцом за репатриацию и узником ГУЛАГа, солдатом Второй мировой войны, главой подпольной боевой организации, боровшейся за независимость еврейского государства, и многолетним лидером парламентской оппозиции. Бегин сломал монополию израильских социалистов на власть в стране, заключил первый мирный договор с крупнейшим арабским государством, был вдохновителем драматических военных операций и лауреатом Нобелевской премии мира. Впрочем, обо всем этом читатель сам узнает из книги Даниэля Гордиса.
Мне бы хотелось сказать о другом. Менахем Бегин был и остается единственным главой израильского правительства, не сменившим свою «галутную» фамилию. Он олицетворял собою единство еврейского народа, уроженцев страны и репатриантов, религиозных и светских, сефардов и ашкеназов. Он замечательно знал Тору и еврейскую историю, с трепетом относился к истории еврейского народа на Земле Израиля и в диаспоре, с удовольствием беседовал на идише, с интересом относился к ладино и был непревзойденным оратором на иврите. Он был израильтянином и настоящим евреем, бескорыстно и последовательно служившим своему народу.
Характер Менахема Бегина можно определить одним ивритским словом «hадар», которое невозможно точно перевести ни на один язык. В своей работе «Идея Бейтара» Владимир Жаботинский так определил значение этого слова: «hадар — ивритское понятие, почти не поддающееся переводу на другие языки. Оно включает с десяток разных понятий: внешнюю красоту, гордость, вежливость, преданность».
Для нас — продолжателей дела Менахема Бегина — завещанный им hадар остается главным принципом, определяющим сегодня нашу деятельность на благо еврейского народа и Эрец Исраэль.
Йоэль (Юлий) Эдельштейн,
Председатель парламента (Кнессета) Государства Израиль
Менахем Бегин. Битва за душу Израиля
Мы вернулись в страну своих отцов не по праву сильного, а потому, что мы имеем право на это возвращение.
Менахем Бегин
Введение
Кем был этот человек?
И еще увидел я всякие притеснения, которые совершаются под солнцем; и вот — слезы угнетенных, и нет у них утешителя. Ибо в руке угнетателей — сила, а у них (угнетенных) утешителя нет.
Коѓелет, 4:1[1]
Одно из моих живейших воспоминаний времен учебы в колледже связано с Менахемом Бегином. Ноябрь 1977 года, первый курс, первый семестр. Я слушаю по радио последние известия: президент Египта Анвар Садат принял приглашение премьер-министра Бегина посетить Иерусалим. Я помню всё как сейчас: вход в комнату общежития, слева — письменный стол моего соседа. Шлакобетонные стены, которые мы с соседом сами покрасили, поселившись здесь. Я стою, прислонясь головой к дверному косяку, прикрыв глаза, и молюсь, чтобы Бегин прожил достаточно долго и довел до конца результаты мирного процесса.
Тогда я не знал о Бегине практически ничего. В Израиле я прожил несколько лет, страну оставил ребенком, без особого сожаления, и впоследствии практически не обращал внимания на политику, проводимую израильским правительством. Впрочем, положение дел в стране продолжало интересовать меня, в известной степени, и потому я остановился как вкопанный, услышав сообщение диктора. Но перспектива наступления мира в Израиле настолько поразила меня, что — впервые в жизни — я обратился к неким внешним силам, моля проявить заботу о Менахеме Бегине.
И это была, наверное, первая в моей жизни ревностная молитва.
Четыре года спустя я проводил свой медовый месяц на Гавайях. Возвращаясь с пляжа, мы с женой проходили мимо киоска и увидели заголовок на первой полосе местной газеты: «Израильтяне разбомбили иракский ядерный реактор». Мы дружно рассмеялись: такое чувство, что здесь, на Гавайях, люди готовы верить чему угодно.
Вернувшись в гостиницу, мы машинально включили телевизор; недавно созданный кабельный канал Си-эн-эн сообщал, что ВВС Израиля уничтожили в Ираке ядерный реактор «Осирак». Приказ о проведении этой операции отдал Менахем Бегин. Мы с женой, как и многие люди во всем мире на протяжении будущих десятилетий, задались вопросом: «Сделал ли Бегин мир более безопасным или же, напротив, безрассудно поставил его под угрозу? Являлась ли эта атака безответственной и достойной осуждения, как заявили власти США, или же это был смелый шаг человека, который знал лучше многих и многих, как сделать безопасным будущее еврейского народа?»
Я не был знаком с Бегином и никогда не видел его лично. Но он навсегда вошел в мою жизнь — в первый год моей учебы, в первый месяц моего супружества и в другие памятные моменты моей биографии, которые мне никогда не забыть. Много лет спустя мы с женой решили наконец перебраться в Израиль, и вот тогда, сев в такси после очередного теракта или бедствия, мы неоднократно слышали от водителя: «Знаешь, чего не хватает этой стране? Менахем Бегин — вот кто нам нужен!»
И не только таксисты говорили об этом. Даже израильская газета левого направления «Ѓаарец», регулярно критиковавшая проводимую им политику, порой с сожалением спрашивала, когда же в стране появится новый Бегин. В 2012 году, в двадцатую годовщину смерти Бегина, газета опубликовала большую обзорную статью, посвященную его жизни и озаглавленную «Менахем Бегин — человек, преобразовавший Израиль». Несколько месяцев спустя, когда Израиль переживал последствия очередного международного кризиса, «Гаарец» в своей редакционной статье писала, что «в 1977 году именно Менахем Бегин вывел страну из международной изоляции. Трудно сказать, найдется ли кто-либо, желающий или способный сделать это в 2013 году»[2].
Похоже, что всем не хватает Менахема Бегина. Почему же?
Моя книга написана для того, чтобы найти ответ на этот вопрос. Мне хотелось понять, каким образом фигура, столь противоречивая и способствовавшая расколу общества в собственной стране и за рубежом, сегодня представляется не только душой лучшего, что есть в Израиле, но и живым воплощением еврейского самосознания и национальных устремлений.
Жизненный путь всех основателей Израиля был удивительным, но и в этом отношении Бегин превзошел остальных. Его преследовали и нацисты, и британские власти Палестины, он
