потерял родителей и брата, был узником советских лагерей. Его критиковали на страницах «Нью-Йорк таймс» Альберт Эйнштейн и Ханна Арендт, о нем презрительно отзывались представители израильской политической элиты, многие считали его демагогом; он провел 28 лет в политической оппозиции и шесть лет на посту премьер-министра Израиля — за это время он заключил мир с Египтом, стал лауреатом Нобелевской премии мира и уничтожил иракский ядерный реактор. Но он же привел Израиль к самой непопулярной в народе войне, события которой вызвали раскол в обществе, вынудив его, не дожидаясь окончания срока пребывания в должности, уйти в отставку и затем на протяжении почти десятилетия воздерживаться от всякой публичной деятельности. А когда Бегин умер, десятки тысяч людей заполнили улицы Иерусалима, стремясь пройти на Масличную гору, место его похорон. Он не был забыт теми, кто пришел проститься с ним и поблагодарить его.
Так за что же он заслужил эту благодарность? Какие чувства вызывал Менахем Бегин у израильтян и у евреев всего мира? Его любили многие, бранили многие, но главное, что его жизнь и те принципы, которых он неукоснительно придерживался, находили отзыв в душах значительного большинства евреев. Бегин навсегда остался в памяти и в сердцах израильтян и евреев других стран благодаря своей беззаветной и безусловной преданности еврейскому народу. Именно и в первую очередь еврейскому народу — при том, что всю свою жизнь Бегин, несомненно, посвятил Израилю. Многие из основателей Государства Израиль изменили свои фамилии таким образом, чтобы они звучали как ивритские (собственно говоря, Бен-Гурион требовал этого от дипломатического персонала и государственных служащих, начиная с определенного ранга[3]). Изначально Давид Бен-Гурион был Давидом Грином. Фамилия Ариэля Шарона была Шейнерман, Голда Меир была Голдой Меерсон. Однако Менахем Бегин не менял свое имя. Еврейские корни были единственными, которые были ему нужны. Где-то уже к концу жизни, будучи приглашенным на заседание комиссии Кнессета, он — на просьбу назвать свое имя — ответил просто: «Менахем, сын Дова и Хаси Бегин». Это было не израильское, а еврейское имя. Этим он хотел подчеркнуть, что Израиль важен только в том случае, если важны евреи. Он никогда не был бодрым загорелым израильтянином в новых традициях Моше Даяна, Ариэля Шарона или Ицхака Рабина и не относил себя, подобно Бен-Гуриону, к самопровозглашенной «старой гвардии». Ему в этом и не было нужды. Преданность Израилю составляла неотъемлемое свойство европейского еврея, которым Бегин был всегда, и — в отличие от многих основателей Государства Израиль — он не видел причины отказываться от этой традиции или наследия.
В эпоху «нового еврея» Бегин испытывал чувство обостренной гордости за то, что он унаследовал. Та любовь, которой он пользовался у израильтян и евреев всего мира (вне зависимости от их отношения к проводимой им политике), в сущности, объяснялась просто: Бегин напоминал им, кем они были и кем они всегда будут.
Эта книга — рассказ о жизни Менахема Бегина, но вместе с тем это и рассказ о том, какие чувства Бегин пробуждал в евреях, что он поведал миру о еврейской истории и еврейском народе, а также о том наследии, которое он передал государству, созданному при его участии.
Менахем Бегин был человеком, который пользовался любовью окружающих, оказывал на них буквально гипнотическое воздействие, а порой озадачивал их, вызывая оживленную полемику. Не удивительно поэтому, что его жизнь стала предметом всестороннего изучения. О нем написано немало книг; в частности, Ави Шилон недавно опубликовал всеобъемлющее исследование «Менахем Бегин: История жизни». В числе биографов Бегина — его старый друг и советник Гарри Гурвиц, иностранные журналисты Эрик Силвер и Нед Темко, израильский журналист Эйтан Хабер, его соратники по еврейскому подполью и люди, работавшие под его руководством в правительственных учреждениях Израиля (в частности, Арье Наор). Есть биографические книги, написанные еще при жизни Бегина (Авиезер Голан и Шломо Накдимон); интересная работа Офера Гросбанда дает оценку деятельности Бегина с точки зрения психолога. Мемуарный труд Харта Хастена «Я не умру» (I Shall Not Die) содержит отрывки из воспоминаний Бегина. Коллега, друг и английский спичрайтер Бегина Иеѓуда Авнер (бывший впоследствии послом Израиля в Австралии и Великобритании) написал книгу «Премьер-министры» (The Prime Ministers), рассчитанную на англоязычную аудиторию, мало знавшую о Бегине. Все названные работы были в высшей степени полезны при написании этой книги.
Жизнь Бегина широко освещалась не только в названных и неназванных биографических книгах, но и в средствах массовой информации, как в Израиле, так и за рубежом. Существуют обширные архивы — в Центре наследия Менахема Бегина в Иерусалиме, Институте Жаботинского в Тель-Авиве и Израильском национальном архиве. Поскольку Бегин был нашим современником, еще живы люди, лично знавшие его и общавшиеся с ним. Многие из них были настолько любезны, что согласились побеседовать с автором настоящей книги, и это способствовало более глубокому и подробному представлению материалов.
Настоящую книгу не следует считать полной и канонической биографией Менахема Бегина. Я не могу утверждать, что бы думал Бегин о том, как надлежит Израилю вести себя сегодня. Автор не претендует также на всесторонний охват яркой и многогранной общественной и частной жизни Бегина. Многие события его жизни и по сегодняшний день остаются невыясненными или представляются неоднозначными. Я старался освещать факты на основе наиболее убедительных (на мой взгляд) свидетельств и доказательств, хотя готов предположить, что по ряду ключевых аспектов существуют и другие точки зрения, а многие знающие и осведомленные люди допускают иное толкование событий.
Объем книги вынуждает меня лишь вкратце остановиться на некоторых обстоятельствах жизни Бегина, а других не коснуться вовсе. Основываясь на уже выполненных исследованиях и сочетая их с недавно обнаруженными архивными материалами и многочисленными беседами с современниками Бегина, я постарался — сейчас, через столетие после его рождения — рассказать о его необыкновенной жизни как можно более широкой аудитории, глядя на своего героя с тем пристрастием, которого он, несомненно, заслуживает. В чем заключалась «магия» его притягательности? Какие именно личные качества Бегина находили столь живой отклик как у евреев, так и у неевреев, в Израиле и во всем мире? Хочется надеяться, что настоящая книга поможет рассмотрению этих вопросов.
И наконец, самое важное. Надеюсь, что эта книга даст нам возможность еще раз задуматься о том, каковы же были взгляды Менахема Бегина на этот мир, побуждавшие его с такой страстностью выступать в защиту своего народа, и как новый подход к его наследию может помочь нам следовать его примеру.
1
Между кайзером и царем
