я хочу возмутится, что ничего интересного в мужском половом органе я не найду, как мой рот оказывается пленен твердыми влажными губами. Я тут же чувствую свой вкус на наглом языке. Он уверенно скользит по небу, зубам, заманивает мой язык в порочную игру. А я что? Я не знаю. Никогда не понимала этого странного обмена микробами. С Женей я всегда избегала подобного контакта, мне казалось это бессмысленным.
— Лена, — вжимает Костя пальцы в мою поясницу. — Прекрати думать. Это просто поцелуй. Просто открой рот, закрой глаза и расслабься.
Я подчиняюсь. Вообще подчиняться, когда рядом столь опытный любовник, который тебя хочет всегда приятнее.
Теперь Костя действует не столь напористо, долго и упорно скользит по моим губам, словно спрашивая разрешения проникнуть в рот. И когда тело, еще дрожащее от оргазма просыпается вновь я сама захватываю его язык наверное только сейчас понимая, что поцелуи это не плохо. Поцелуй с тем кого любишь это очень и очень хорошо. Это просто прекрасно! Я накрываю твердые плечи Кости, впиваюсь ноготками сквозь два слоя одежды, слыша гортанный стон. Такой приятный, разносящий по коже мурашки. Обычно после оргазма мне хочется спать, а сейчас мне хочется продолжать, мне хочется сделать для Кости так же приятно, как он сделал для меня.
— Кость, — снимаю я его пиджак, не смотрю в его глаза, но смело расстегиваю рубашку. Хочу видеть его тело, хочу касаться его тугой кожи, хочу почувсовать его вкус. ЕГО ВКУС.
— Мм? — Костя скользит руками по спине, кажется даже спит немного, улыбается.
— А что ты там про член говорил?
Он скалится, демонстрируя идеальный ряд зубов и только я знаю, что один из них ему вставляли, когда он за меня подрался с каким — то похабным политиком. Кажется, я знаю о нем все, кажется я хочу знать больше.
— А что про него говорить, — скидывает он рубашку. — Его лучше в рот взять.
Он мягко целует мои губы, тут же нажимает на плечи, так что приходится согнуть колени.
Никогда и не перед кем я не желала оказаться в столь унизительной для женщины позе, но сейчас мне кажется это настолько естественным, что все что я могу это облизывать губы, наблюдая за тем, как пряжка ремня поддается большим пальцами, как молния на ширинке скользит вниз. За ними и брюки, давая свободу нечто невообразимо прекрасному.
Я знала, что у Кости большой. Но я даже представить не могла, что буду им любоваться.
— Лен, ты меня изучаешь?
— Конечно, — улыбаюсь я, обхватив рукой мясистую плоть, тут же чувствуя пульсацию по всей длинне. — Очень достойный образец мужского органа.
— Бля, Лен, ты меня убиваешь. Образец… А ты много их видела?
— Ну у Жени. Еще в порно…
— О, заучка смотрела порно? — гладит он меня по голове, скользит по волосами, собирая их в кулак, от чего в глазах темнеет, а желание попробовать на вкус это совершенство просто невыносимое.
— Только в научных целях.
— Знала бы ты, как меня возбуждают эти твои умные словечки. Но может ты от изучения перейдешь к практике? В научных целях, конечно
Прыскаю со смеху, продолжая поглаживать горячий ствол. Взвешивать машонку, касаться пальчиками прозрачной капельки на самом кончике.
— Я никогда не делала этого.
— А я знаю, — совершенно серьезно говорит Костя, толкается бедрами, так что теперь член прямо перед моим лицом, словно грозное оружие. Костя проводит гладкой головкой по сухим, нежным губам. — Это тоже часть секса. Очень приятная для всех. Даже с научной точки зрения. Лена. Открой свой рот и прими меня.
Я сомневаюсь, пытаюсь отстраниться, потому что мне как минимум это кажется не гегеиничным, да и животный блеск в глазах Кости немного пугает.
— Может мы потом, ну… После душа?
— Нет, я трахну твой говорливый рот прямо сейчас.
— Но может мне раздеться?
— Нет, я всегда мечтал трахнуть тебя именно в твоем строгом виде.
— А ты уверен, что никто не слышит.
— Я отправил Юлю по делам. И прекрати мне заговаривать зубы.
— Я просто…
Захват волос на голове становится грубее.
— Ты согласилась, не заставляй меня делать тебе больно. Я не Женя. Я не собираюсь деликатничать.
Во мне просыпается чувство протеста. И несмотря на то, что я уже готова взять член в рот, сосать его так, как видела только в неприличных фильмах, я снова качаю головой.
Дразню? Распаляю? Нарываюсь?
Зачем? Чего хочу добиться?
Я черт возьми хочу увидеть, как Костя будет проявлять силу, жажду оказаться в полной его власти.
И я добиваюсь своего, наблюдая как от злости и напряжения он сводит челюсть, как капля пота течет по виску, как ноздри раздуваются как у быка на родео. Давай же, я твой тореадор, проткни меня своим рогами.
Он сильнее дергает меня за копну волос, а большим и указательным пальцем второй руки хватает за лицо. Давит на щеки. Заставляет принять в себя половину члена. Острый вкус тут же заполняет рецепторы, но я только зажимаюсь.
— Расслабься, Лен, прими меня, любимая, — мягко смотрит он, но продолжает толкается часто и смотрит как я задыхаюсь, кайфуя от грубости и солоноватого вкуса. –Да, вот так. Умница. Теперь сожми его сильнее. Ох, черт. Умница.
Он толкается все чаще, заставляя меня захлебываться слюной. Задыхаться. Смотрит в глаза, не давая расслабиться.
Но все заканчивается. Он с влажным звуком покидает мой рот и резко дергает наверх. Заменяет образовавшуюся пустоту языком. Буквально насилует мой рот, снова и снова жаля мой язык своим.
Он не спрашивал разрешения. Он просто требовал и брал. Брал и обладал.
Я просто растекаюсь перед ним лужицей, застонав, открывая губы шире, и обнимая уже не друга за шею.
В моем обессилевшем теле вновь зарождается возбуждение, пронзившее от груди до живота, постоянно стрелявшее в мозг.
Поцелуй не мог быть романтичным, это было совокупление языков, губ. Борьба за власть.
Такая сладкая, сладкая борьба.
Совсем расслабленная я и не осознала, как поцелуй оборвался, а меня нагло подняли в воздух и уложили на большой дубовый стол, свесив при этом голову вниз.
— Ты с ума сошел, — говорю, когда его пальцы стиснули щеки, заставляя под давлением раскрыть рот и принять в себя член.
— Привыкай, — хрипло говорит Костя, проталкиваясь внутрь, а руками срывая кружевную ткань, удерживающую грудь,
