голодной. А мы превратим ее в цветущий сад.
Х о л н и с о. Пусть другие это и делают. Почему же ты?
Д е х к а н б а й (проникновенно). Вы благословляли меня, когда я уходил на войну…
Х о л н и с о. Ты уходил защищать нас. Тебя позвала Родина. Лучше тысячу раз пережить смерть сына, чем знать, что сын не выполнил своего долга…
Д е х к а н б а й. А сейчас? Когда партия зовет нас превращать бесплодные солончаки в плодородные поля, — я не выполню своего долга? И вы не дадите мне своего благословения? Я не могу этому поверить!
Х о л н и с о (всхлипнув). Значит, опять разлука. Горе мне!
Д е х к а н б а й. Надолго ли? Мы быстро отстроимся, и вы с тетушкой Хамробиби переедете к нам…
Х о л н и с о (еще всхлипывая). Хамробиби ты не уговоришь. Не отпустит она Хафизу.
Д е х к а н б а й. Я не уговорю… а вы уговорите.
Х о л н и с о (удивленно). Что?
Д е х к а н б а й. Вас она послушает.
Х о л н и с о (убежденно). Нет, не послушает, не послушает. Она упрямее своего братца.
Д е х к а н б а й. Сорок лет слушала и вдруг не послушает. Расскажите ей все, что знаете. Разъясните, что и как…
Х о л н и с о. Ты хочешь, чтобы я была… как агитатор?!
Д е х к а н б а й. Правильно, мама. Вы будете нашим агитатором! Пойдите к тетушке…
Х о л н и с о. Сейчас?
Д е х к а н б а й. Зачем же откладывать?!
Х о л н и с о (нерешительно). Попробую… Ты пока поужинай… Там на столе все приготовлено…
Д е х к а н б а й уходит.
На старости лет агитатором стала!.. (Подходит к дому Хамробиби.) Соседушка-а-а!..
Х а м р о б и б и (выйдя на айван). Салам, дорогая подруженька!
Х о л н и с о. Поужинали? Если будет на то ваша милость, зайду к вам, побеседуем…
Х а м р о б и б и. Почтите мой дом своим присутствием, глубокоуважаемая Холнисо.
С т а р у х и входят в дом.
Д е х к а н б а й (выйдя на айван). Какая замечательная у меня мама! (Осторожно подходит к дому Хамробиби.)
Входит А м а н.
А м а н. Дехканбай, я забыл тебе сказать… Я комсомольское поручение получил…
Д е х к а н б а й (рассеянно, прислушиваясь к происходящему в доме Хамробиби). Какое?
А м а н. Организовать кружок авиамоделистов. Ребят сколько записалось! А сам я, знаешь, что начал строить?
Д е х к а н б а й. Трактор?..
А м а н (обиженно). Трактор не летает!.. Я вертолет теперь строю. С бензиновым моторчиком. Знаешь, на какую высоту он сможет подниматься?
Д е х к а н б а й. Ну, метров на пять.
Слышны голоса старух. Д е х к а н б а й поспешно уводит А м а н а.
А м а н (уходя). На пять?! На двадцать пять метров! Одно крыло уже готово. Хочешь, я тебе покажу…
На айване появляются Х а м р о б и б и и Х о л н и с о.
Х а м р о б и б и. Нет, нет и нет!
Х о л н и с о. Вы меня еще не дослушали, соседушка…
Х а м р о б и б и. Конечно, я в чужие дела не вмешиваюсь. Дехканбай ваш сын, и я вам ничего не скажу. Я только замечу, что, если сын ослушается мать, его проклинают, а не благословляют.
Х о л н и с о. Послушайте, соседушка, мы ведь сорок лет с вами дружим. За сорок лет вы видели от меня зло?
Х а м р о б и б и. Вот дувал… вот калитка… Спокойной ночи, уважаемая Холнисо!
Х о л н и с о (проходя в свой двор). На вас и сердиться нельзя, подруженька. Разве можно сердиться на отсталую женщину?
Х а м р о б и б и (оторопев). Что? Что вы сказали?
Х о л н и с о. Я сказала, что нельзя сердиться на отсталую женщину.
Х а м р о б и б и. Отсталая? (Всхлипнув.) Сорок лет дружим, сорок лет! И теперь я отсталая, а вы передовая?!
Х о л н и с о. Передовая не передовая, обо мне в газетах не пишут, но я больше вас понимаю.
Х а м р о б и б и. А я понимаю меньше вас?
Х о л н и с о. Не меньше, может быть, но понимать начинаете позже.
Х а м р о б и б и. Что же я поняла позже? Ну-ну, скажите?
Х о л н и с о. Земельную реформу помните? Когда Советская власть отбирала землю и скот у баев и распределяла среди бедняков и батраков… Что вы тогда говорили?
Х а м р о б и б и. Ну… что я говорила?
Х о л н и с о. «Небогоугодное дело, аллах разгневается…»
Х а м р о б и б и. Может, и говорила. Но то были не мои слова. «Мать воды — ручей, мать слова — ухо». Что уши мои слышали, то повторял мой язык. А от земли мы все равно не отказались, взяли.
Х о л н и с о. Взять-то взяли, но после нас взяли. А я, как только услышала, что будут распределять землю среди бедняков, день и ночь за Ленина молилась. Выходит, что позже меня понимать начали. Позже. Да!.. А когда паранджу сбрасывали? Это вы помните?
Х а м р о б и б и. Что верно, то верно. Я спустя год после вас сбросила паранджу… Но сбросила… сбросила…
Х о л н и с о. Спустя полтора года после меня. А когда в колхоз вступали?
Х а м р о б и б и. Позже вас вступила. Но вступила же! (Подняв руки.) Да процветает наш колхоз… во славу аллаха!
Х о л н и с о. То-то оно и есть. То, что понятно мне, становится понятным и вам. Но позже! Я поняла уже какое богоуго… (запнулась) правильное дело задумали наши дети. И вам это тоже станет понятным… Но позже… Позже…
Х а м р о б и б и (растерянно). Чтобы я… чтобы единственную дочь… отраду моего сердца… радость очей… чтобы она покинула меня?
Х о л н и с о. И-и-и, соседушка, кто же нас покинет? Поедут они, осмотрятся, обзаведутся хозяйством… Государство поможет… Домик построят, сад заведут, огород, козы, барашки… А там и нас к себе перевезут… Подумаешь, Голодная степь! Живет же в ней почтенный Мавлон… Ведь это раньше называлась «Голодная степь», а наши дети превратят ее в цветущий сад. Пойдемте, подруженька, обрадуем Хафизу. Я вам помогу встать… Пошли, соседушка… (Входят в дом.)
Входит Д е х к а н б а й.
Д е х к а н б а й (он все слышал). Ну и умница у меня мать! Уговорить тетушку. Хамробиби… (Увидев выходящую из дома Хафизу, прячется
