– Ну, если вам невтерпеж, идите и налейте себе кофе. А заодно и мне, раз уж вы все равно отправляетесь к кофеварке. Итак, жертва пришла домой в шестнадцать сорок пять…
Ева остановила воспроизведение и стала всматриваться в застывшее на экране лицо Марианны Хоули. Стройная, привлекательная, молодая, в ярко-красном берете на блестящих каштановых волосах, гармонично сочетавшемся с цветом ее длинного свободного пальто и блестящих туфель.
– Она, похоже, ходила за покупками, – раздался комментарий Пибоди, которая уже вернулась с двумя чашками кофе и теперь поставила одну из них возле локтя Евы.
– Ага, в «Блумингдейл», – кивнула Ева и снова нажала на кнопку воспроизведения.
Изображение на экране ожило. Марианна поставила пакеты с покупками на пол возле двери и стала рыться в сумочке, ища электронный ключ. Ева заметила, что губы женщины шевелятся. Говорит, сама с собой? Нет, наверное, напевает. Марианна тряхнула головой, откинув волосы назад, взяла пакеты, вошла в квартиру и закрыла за собой дверь. На панели замка загорелся красный огонек.
На экране мелькали фигуры людей: другие жильцы, соседи Марианны, приходили, уходили… Перед глазами Евы текла обычная размеренная жизнь.
– На обед жертва никуда не выходила, – констатировала Ева.
Мысленным взором она пыталась проникнуть сквозь стены и представить, что в данный момент делает Марианна. Вот она снимает красное пальто и вешает его в стенной шкаф, а берет кладет на полку для головных уборов. Скидывает туфли. На ней – простые синие слаксы и белый свитер, которые преступник потом аккуратно срежет с нее.
Вот она включает телевизор, чтобы была хоть какая-то компания, затем относит в комнату пакеты с покупками и принимается их разбирать. Она – аккуратная женщина, любит маленькие красивые мелочи, любит проводить вечера дома. В семь часов она разогрела себе суп. Потом позвонила ее мать. Чуть позже она сама позвонила приятелю.
Коротко остриженными ногтями без следов маникюра Ева озабоченно барабанила по крышке стола. Внезапно она вздрогнула, напряглась и с еще большим вниманием уставилась в экран монитора. Двери лифта открылись, и одновременно с этим брови Евы взлетели от удивления так высоко, что потерялись под челкой.
– Так-так, и кто же это у нас?
– Санта-Клаус, – хихикнула Пибоди, заглядывая ей через плечо. – С подарками.
Мужчина с огромной белоснежной бородой, одетый в красную шубу, держал в руках подарочную коробку. Она была завернута в серебряную бумагу и перевязана широкой золотисто-зеленой лентой.
– Стоп! – воскликнула Ева. – Давайте-ка укрупним изображение.
Экран мигнул, и изображение на нем стало укрупняться. К красивой ленте, обвившей коробку, было приколото серебряное деревце с пухлой птичкой на одной из ветвей.
– Сволочь… Ах, сволочь! Ведь это же то самое деревце, которое было приколото к ее волосам!
– Но ведь это… Санта-Клаус?
– Тихо, Пибоди. Смотрим дальше. Вот он подходит к ее двери, – буркнула Ева. Она сосредоточенно наблюдала за тем, как сказочный персонаж со своей яркой ношей приближается к двери Марианны. Рукой в красной варежке он надавил кнопку звонка, а затем откинул голову назад и засмеялся. Дверь открылась почти сразу же. Лицо Марианны горело от возбуждения, глаза сияли. Она откинула волосы назад и широко распахнула дверь, приглашая гостя войти.
Санта-Клаус оглянулся, посмотрел прямо в камеру, а затем улыбнулся и подмигнул в объектив.
Ева снова остановила изображение.
– Сволочь! Мерзкий подонок! Пибоди, надо распечатать этот кадр. – Она внимательно разглядывала круглую розовощекую физиономию и блестящие голубые глаза на экране. – Он знал, что мы будем смотреть эту запись, его это очень забавляло.
– И по той же причине он оделся в костюм Санта-Клауса, – добавила Пибоди. – Но как же так можно?! Ведь это… отвратительно! Это неправильно!
– Что? А по-вашему, если бы он натянул на себя костюм черта, все было бы в порядке?
– Да… То есть нет, конечно. – Пибоди, переминаясь с ноги на ногу, пожала плечами. – Просто я… ну, не знаю. Просто это мерзко.
– Зато очень хитро. – Ева подождала, пока принтер распечатает кадр, и снова нажала на кнопку воспроизведения.
Кто не откроет дверь, увидев в глазок милого Санта-Клауса!
Дверь квартиры закрылась, и в холле не осталось никого. Таймер в нижней части экрана показывал время: 21.33.
«Что ж, этот парень не торопился, – размышляла Ева. – Веревка, которой он ее связал, и любые другие принадлежности, которые могли ему понадобиться, скорее всего, находились в этой большой блестящей коробке».
В одиннадцать вечера из лифта вышла парочка. Они смеялись и, судя по всему, были навеселе. Беспечно болтая, мужчина и женщина прошли мимо двери Марианны, не догадываясь о том, что за ней творится. А там происходило убийство. Там царили боль и страх…
Дверь открылась только в половине первого ночи. Из нее вышел мужчина в красном балахоне. В руках у него по-прежнему была все та же блестящая коробка, а на розовощеком лице играла широкая и какая-то яростная улыбка. Он снова посмотрел в объектив камеры, только теперь его глаза блестели безумием. Затем убийца, пританцовывая, направился к лифту.
– Скопируйте этот диск на файл Хоули. Дело номер 25176-Н. Сколько там было дней Рождества, Пибоди? В той песенке, о которой вы говорили.
– Двенадцать. – У Пибоди пересохло в горле, и ей пришлось сделать большой глоток кофе. – Двенадцать дней.
– Ну что ж, нам следует как можно скорее выяснить, являлась ли Хоули его «единственной любовью» или у него имеется еще одиннадцать. – Ева встала из-за стола. – Давайте-ка побеседуем с ее дружком.
Рабочее место Джереми Вандорена находилось в крохотном закутке, в длинном ряду точно таких же. Здесь едва помещался небольшой стол с компьютером и телефоном и стул на трех колесиках. К тонкой стене были приколоты распечатки биржевых сводок, театральное расписание, шутливая рождественская открытка, на которой была изображена пышная женщина со снежинками на интимных местах, а также фотография Марианны Хоули.
Когда Ева вошла в его каморку, Джереми даже не поднял на нее взгляд. Он лишь коротко махнул рукой, давая понять, чтобы ему не мешали, а затем вновь принялся самозабвенно стучать по клавишам компьютера, одновременно надиктовывая что-то в соединенный с наушниками микрофон, который располагался прямо возле его губ.
– «Комстат» – пять и восемь десятых пункта, – торопливо бубнил он, – «Кенмарт» упал на три и три четверти. Нет, «Рорк индастриз», наоборот, подскочили на шесть пунктов. Наши аналитики утверждают, что к концу дня его акции вырастут еще на пару пунктов.
Ева приподняла бровь и сунула руки в карманы брюк. Она тут стоит, ожидая, когда какой-то брокер соизволит поговорить с ней об убийстве его избранницы, а Рорк тем временем делает миллионы. Вот забавно!
