— Нет, — простодушно ответил Лешка. — Но ее хвалят. Всегда надо дать человеку шанс. Если тебе не понравится, найдем кого-то другого.
— То есть у тебя нет своего психоаналитика?
— Нет, малыш. Мне он не нужен. У меня ведь совесть чиста.
Аля предпочла промолчать.
Кристина убрала в пучок свою роскошную гриву, а глаза спрятала под очками в солидной оправе. Все это делало ее абсолютно неотразимой и одновременно неприступной. Только ноги по-прежнему торчали напоказ из-под короткой юбки облегающего твидового костюма. Но без помощи ног, по-видимому, ее бизнес не мог процветать.
Поверх суровых очков она бросила на Лешу томный взгляд, полный благодарности и желания немедленно отплатить рыцарю за спасение от злого дракона. Рыцарь ободряюще улыбнулся в ответ и остался в приемной, наедине с секретаршей — молоденькой замухрышкой в настоящих, да еще бифокальных очках. Аля уселась в мягкое кресло с такой откинутой спинкой, что из него были видны только коленки модного психоаналитика, а смотреть ей в глаза было совершенно невозможно.
— Расслабьтесь, сейчас я вам помогу, — прожурчал из полумрака голос Кристины.
«Представляю, что творится после этих слов с клиентами мужского пола, — подумала Аля. — Но я, кажется, совсем не туда попала».
Однако Крыса, к Алиному удивлению, разобралась с ее проблемами лихо и вполне профессионально. «Лучший способ избавиться от навязчивых страхов, — сказала она, — снова поставить себя в пережитую ситуацию и убедиться, что ничего страшного в ней нет. Это вроде заклятья, которое может снять только та же ведьма, что его наложила».
— Хорошо бы вам съездить на это место, — подытожила Кристина. — Прогуляйтесь по берегу, посмотрите на океан, можете поплакать. Увидите, что все страхи постепенно пройдут. Если вы сможете войти в воду, считайте себя исцеленной.
Войти в ту же воду? Аля вообще не любила плавать, а не то что в океане, кишащем акулами. Но Кристине она решила об этом не говорить, чтобы не провоцировать новые советы: как избавиться от водобоязни. Тем более что это вообще признак бешенства.
Разумеется, история про акулу была преподнесена психоаналитику в щадящем варианте: животное напало и изранило отважного серфингиста, но он остался жив.
— Может, правда поедем, Аленька? — загорелся Рыжий. — Ты говорила, врачи меня должны проверить, посмотреть.
«Вот она, рука судьбы!» — воскликнула про себя Аля. А вслух заметила:
— Рановато. И вообще в Австралии еще зима.
— Это разве зима! — засмеялся Лешка. — Ладно, поедем, когда у них весна. Через месяц. Закажешь билеты?
Весна на Золотом берегу походила на разгар крымского лета. «Интересно, какая тут зима? — размышляла Аля. — Как московский август?»
Мама, вернувшись в январе из Греции, кстати и некстати повторяла пушкинскую фразу: «…наше северное лето, карикатура южных зим…». Наверное, ждала, что ей скажут: «Как вы точно это подметили, Надежда Андреевна». И тогда она, скромно потупившись, проговорит: «Это не я. Это Пушкин, наш великий русский поэт». И дальше можно будет продолжать разговор про великого Пушкина и произносить всякие правильные вещи. Надежда Андреевна любила чинные беседы, где не было места спорам и разногласиям.
Но в дочкином доме ее никто не поддержал. Аля не хотела подыгрывать маме, Лешка классических цитат не узнавал в упор, а Юльку бабушка достала Пушкиным еще во время совместного отдыха.
Антоновы поселились в той же гостинице, причем Леша настоял, чтобы им дали номер с видом на океан, хотя Аля сопротивлялась. Гулять по берегу, как рекомендовала Кристина, она отказалась, сославшись на усталость.
Вечером к ним в отель пришла Ребекка. Они расцеловались с Алей, как старые подруги. Потом доктор Моррис по-европейски подставила щеку Леше. Он ее помнил с трудом и, кажется, несколько стеснялся.
— Я счастлива видеть вас, мистер Антонов, — заявила Ребекка, глядя на Лешу сияющими глазами. — Простите мой порыв. Но я отношусь к вам как к собственному ребенку, даже более нежно. Ведь вы в какой-то степени творение моих рук.
— Я вам очень благодарен, — пробормотал Рыжий. Он честно отходил на языковые курсы, но все равно говорил по-английски не очень свободно, а уж австралийскую скороговорку понимал совсем плохо. За щебетанием жены и доктора Моррис ему было не угнаться.
— Необходимая проверка, всего пара дней, но это необычайно важно для науки, — без остановки трещала Ребекка, незаметно подмигивая Але. По электронке они уже давно обо всем договорились. Але пришлось залезть в Диккенса, Теккерея и Оскара Уайльда, чтобы на доступных примерах объяснить, каким был от природы ее муж Алексей Антонов и каким она хочет его видеть.
«Ты уверена?» — спрашивала ее австралийская докторша, уразумев, что от нее требовалось. Так умная компьютерная программа уточняет: вы уверены, что хотите выбросить в корзину ваши письма, мысли, воспоминания, вашу беззаботную, благополучную жизнь с идеальным мужчиной?
Аля была в этом твердо уверена. Она безумно любит Лешку, но не этого пресного и правильного аристократа, которого они сочинили с Ребеккой, акулой и разведчиком Брэдом, а живого, веселого — настоящего. Он должен стать таким, чего бы это ей ни стоило.
Это не стоило ей ничего. Ребекка, чувствуя себя виноватой в непрошенном Алином счастье, добилась гранта на новый эксперимент — по коррекции сознания клонированного ранее объекта. Поскольку, как следовало из заявления его жены, объект испытывает трудности в социальной адаптации.
— Два дня в клинике — после этого вы выходите свеженький как огурчик и можете навсегда о нас забыть.
— Я постараюсь не забывать, — вежливо сказал Леша. — Невозможно забыть, что вы для меня сделали.
Аля за его спиной состроила Ребекке насмешливую рожу: видишь, мол, с кем приходится жить. Не мужчина, а облако в штанах. Эту фразу она уже цитировала ей по почте, доктор Моррис не поняла, и Аля сгоряча перевела для нее несколько строф из Маяковского.
«Что же в этом плохого?» — написала в ответ Ребекка, причем между строчек явно прочитывалось: какие странные эти русские, кто их разберет…
С утра пораньше Рыжий все-таки вывел ее на прогулку по берегу океана, и Аля убедилась, что это не так уж страшно. Серфингистов не было, наверное, они еще спали. Над горизонтом висели сероватые облака, похожие на свежевыстиранное белье.
Потом они поехали в клинику. В вестибюле Аля поцеловала Лешу, мысленно прощаясь с ним и так же мысленно обещая никогда, никогда не забывать удивительных дней, проведенных с этим суперменом из пробирки. Ей пришла в голову мысль, которой она хотела поделиться с Ребеккой, но доктор Моррис была занята подготовкой к эксперименту по коррекции сознания.
Мысль состояла в том, что, может быть, попробовать сделать двух Антоновых — идеального и нормального, ведь генетического материала в спасенном пальце более чем достаточно. Фантастика, конечно, но если уж удалось клонировать человека, то почему не использовать все заложенные в нем природой варианты развития? Для науки это было бы чрезвычайно интересно…
