тыкая в яблочный пирог вилкой. Подхватываю кусочек и подношу ко рту. Рут наблюдает, как я молча жую.
Меня сводит с ума невозможность никому довериться. Судя по тому, что я видела до сих пор, Рут, кажется, не сплетница. Может быть, я могла бы рассказать ей достаточно, чтобы почувствовать себя лучше, но не все. Ничего о моем прошлом.
— У меня проблемы с браком. ― Тру висок. — Джаред… он думает, что я ему изменила.
— Я не хотела говорить тебе, но до меня дошли слухи. Дорис снова распускает язык.
— Конечно. Уверена, что у нее много глаз и ушей в этом городе.
— Ходят слухи, что у тебя был роман с сыном отца Тревиса Дженкинса.
— Эти глупые слухи ходят уже давно.
Я смотрю ей прямо в глаза.
— Рут, я никогда не изменяла Джареду. Мы с Ральфом просто коллеги и друзья. Между нами больше ничего нет.
Я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы кто-то поверил мне.
— Но твой муж тебе не верит?
Хоть я и не изменяла мужу, но от стыда опускаю голову.
— Он ушел. Не отвечает на мои звонки.
Рут рассматривает розы на столе. Тот факт, что она ничего не говорит, подсказывает мне, что она уже знает.
— Ты же не веришь слухам, да?
— А должна?
Она снова смотрит на меня. Что-то в ее взгляде изменилось. Улыбка исчезла.
— Ты мне нравишься, Кейтлин. Я не думала, что понравишься, но я ошибалась. ― Она делает паузу. — Но правда в том, что я тебя совсем не знаю. Ты мало рассказываешь о себе.
Что происходит? С чего вдруг эта подозрительность?
— Я… я просто не люблю говорить о себе.
— И я уважаю это. К сожалению, я недостаточно долго дружу с тобой, чтобы знать, могла ли ты изменить своему мужу.
— Я думала, мы подруги.
— Я тоже так думала.
Рут пододвигает к себе мою недоеденную тарелку с пирогом.
— Но друзья не лгут друг другу.
— О чем ты говоришь?
У меня голова кружится от всевозможных вопросов. Все это не имеет смысла. Она была такой милой. Обняла меня.
— Я дала тебе шанс сказать мне правду. Ты этого не сделала.
Она встает из-за стола и ставит мою тарелку у мойки.
— Я всегда чувствую, когда кто-то что-то скрывает.
Чувствуя себя так, словно меня ударили по лицу, я отодвигаю стул и встаю.
— Мне пора идти.
— Думаю, ты права.
Она замолкает.
— Возьми с собой продукты. Я могу купить себе еду.
Ощущая душевную боль, я хватаю сумку и спешу уйти.
В безопасности своего дома я приваливаюсь спиной к закрытой двери. Рут что-то знает. Я должна держаться от нее подальше. Я должна держаться подальше ото всех.
Глава 37
Полночь, я в гостиной, слишком устала, чтобы идти наверх спать. Чувствую себя так, как будто меня переехал грузовик, но сегодня я почти ничего не делала.
Я взяла два дня выходных, так как не могла вынести все эти взгляды и перешептывания. Да и присутствие Лилианы в школе меня душит, даже когда мы в разных помещениях.
Единственное, что я сделала сегодня, это пошла к доктору Ферн, чтобы запросить тест на отцовство.
Сначала она посмотрела на меня, как бы осуждая, но потом это выражение лица исчезло, и она исполнила мою просьбу. Она взяла у меня нужные ей образцы, и я передала ей расческу Джареда для снятия пары волосков.
Результаты будут готовы в течение недели.
После того, что произошло в доме Рут, я поняла, что должна что-то сделать. Я не могу просто позволить всем поверить, что я изменила своему мужу. Надеюсь, что когда Джаред узнает, что он отец, то вернется домой.
Но, честно говоря, я не знаю, сможем ли мы пережить это. Пока я работаю в «Сильвер Оук», он постоянно будет подозревать нас с Ральфом в измене. Я ни за что не брошу свою работу, потому что искать другую будет слишком рискованно.
Я даже не знаю, буду ли работать после декретного отпуска, учитывая, что Лилиана даже не скрывает, что хочет моего ухода. Что, если она использует мой декрет в своих интересах и найдет способ убедить Джорджию уволить меня? Она могла бы использовать слухи как оружие. Но я не могу думать об этом сейчас.
Доктор Ферн предупреждала, что у меня слегка повышено кровяное давление, и мне нужно успокоиться.
К счастью, прошло много дней, а мой мучитель больше не объявлялся.
Тяжелые шторы закрыты, и тьма вокруг меня такая густая, что мне кажется, что я могу протянуть руку и коснуться ее. Я вдыхаю ее и откидываю голову назад, держа одну руку на животе. Ребенок шевелится под моей ладонью. Я вдруг понимаю, что хоть и чувствую себя одинокой, на самом деле это не так. Мой малыш всегда со мной.
Я резко распахиваю глаза, услышав какой-то звук. Мне кажется, он раздается у входной двери. Там кто-то есть. Он пытается войти?
Я не сижу и не жду, пока кто-то с той стороны войдет и причинит мне вред, а отталкиваюсь от дивана и на цыпочках поднимаюсь наверх. Запираюсь в своей спальне, а затем позволяю себе паниковать, ощущая кислый привкус во рту.
Я сижу на кровати, держась за нож, готовая сделать все, что потребуется, чтобы защитить себя и своего ребенка.
Напрягаю слух, прислушиваясь к звукам внизу. Даже с верхнего этажа слышно, как открывается дверь.
Мне тяжело сохранять спокойствие. Ребенок сильно пинает меня по ребрам, и я тру это место.
Когда звуки внизу становятся громче, я подхожу к окнам и распахиваю их. Мой взгляд останавливается на доме Рут. Я бы хотела позвать ее на помощь, но не могу. Она снова стала той женщиной, которую я знала много лет, — озлобленной старухой. Наша недолгая дружба полностью распалась после разговора о моей предполагаемой неверности. Вчера я пришла к ней домой, чтобы умолять ее не верить слухам. Она не открыла дверь, хотя я и знала, что она дома, ведь всего за несколько минут до того, как туда пришла, я видела, как она смотрит в окно.
Ветер развевает мои волосы во все стороны, когда я наклоняюсь, чтобы оценить высоту от окна моей спальни до земли. Даже если бы я не была беременна, прыгать в окно было бы опасно.
Я оборачиваюсь, услышав топот шагов вверх по лестнице. Я беру молоток с прикроватного столика, который положила туда в качестве дополнительного оружия. Жду, затаив дыхание, пока кто-то подходит к двери, а затем
