дом? — с улыбкой спросила я.
— Не собрался, а собрались, — поправил он меня с серьезным видом, — Ты пойдешь со мной, а то будешь потом обижаться, что тебе ничего не сообщают и никуда не пускают, — и подмигнул мне, мол — «два-один».
Я чуть не подавилась мягкой булочкой.
— Но ведь это незаконно! — воскликнула я, вовремя спохватившись, чтобы не закричать это в полный голос.
— Солари, все мое существование, вообще, незаконно. Люди из разных миров не имеют право иметь детей. Потому что они получаются слишком сильными, так как обладают двойственной магией.
— Как ты и твоя сестра? — в лоб спросила я.
— Что ты об этом знаешь?! — поменяв тон, холодно процедил он.
— Извини, я не хотела тебя обидеть, — я испугалась, что после, только-только установившегося между нами хрупкого мира, Бэрс опять на меня разозлиться. Я схватила его за руку, чтобы успокоить. И мне это удалось почти сразу. Его взгляд тут же изменился, зрачки расширились, пульс участился, голос растерял уверенность.
— Да я не сержусь, Лара, — он сжал мою ладонь и стал пальцами поглаживать ее. Теперь была моя очередь смущаться, но отступать я не собиралась.
— Марун, пожалуйста, расскажи о ней. Фэя говорила, что у нее слабое здоровье.
Я смотрела на него во все глаза, думая, — «либо сейчас, либо никогда».
Он колебался, подбирая слова.
— Все просто, она — чистый гласс.
Я ожидала услышать все, что угодно, но только не такое.
— Но ведь это не болезнь. — робко и растерянно заметила я.
Бэрс чему-то невесело усмехнулся и начал объяснять:
— Энергия космоса — это, своего рода бездонный колодец, из которого все мы черпаем силу. Мы все так устроены. Просто в каждом мире людям доступен только один вид магической силы. Но, что если вокруг такая энергия, которая тебе не подходит?
Марун грустно вздохнул, а я тихо переспросила его:
— А как отсутствие магии вредит Гаэль? В чем это выражается?
Руки Маруна были сильными и нежными одновременно. Я не пыталась вынуть свою ладонь из его «объятий», а он продолжал наощупь изучать ее рельеф.
— Здесь в Логии магия парадоксов. Но Гаэль она не подходит, поэтому ее организм истощается. Тот запас зеркальной магии, который был дан при рождении, израсходовался еще в детстве, а новую взять неоткуда. Она слабеет, как терзаемый жаждой человек. Ей необходима энергия глассов, но она ее не получает. У Гаэль порой нет сил даже ходить.
— А как ты используешь зеркальную магию и в Логии, и в Эгоцентриуме? — поинтересовалась я.
Бэрс сосредоточенно поглядел на меня и продолжил:
— Я с помощью парадоксов научился открывать себе доступ к энергии глассов. А в Эгоцентриуме можно пользоваться любой магией, ведь вдохновение есть в каждом из нас, поэтому можно сказать, что Эгоцентриум простейший из всех миров. Но он и уникален этим. В нем выходец из любого мира может пользоваться присущей ему магией.
— А в других мирах — нет? — переспросила я.
— Если, скажем, ты попадешь в Фантомию или Акватерриум, то не сможешь там пользоваться магией парадоксов и долго находиться не сможешь. Поэтому ученые приходят в чужой мир на короткий срок.
Осторожно взвешивая каждую фразу, я спросила:
— А ты не думал, что отправить Гаэль жить в Зеркальный мир, это выход для нее? — я внимательно посмотрела на Маруна, но он нахмурился.
— А ты бы согласилась жить в чужом мире совсем одна без родных и близких?
Я задумалась, но не растерялась:
— А я так и жила в Эгоцентриуме, пока не появился ты. И даже здесь я не знаю, где мои родные. Я — одна. Но я уверена, что у Гаэль все будет хорошо, потому что у нее есть такой любящий брат.
Марун посмотрел на меня с такой благодарностью и теплом, что я решила, если немедленно не сменю тему разговора, окончательно капитулирую под чарами его магнетического взгляда.
— Как ты предполагаешь влезть к историку в дом? — выговорила я, отводя глаза в сторону и забирая свою руку из сладкого плена.
— Все зависит от сигнализации, которая там может быть внутри. Пойдем туда сегодня вечером, — он таинственно улыбнулся и подмигнул мне.
Вечер был тих, как спящий младенец. Самое время, чтобы влезть в чей-нибудь дом. Наша несколько подозрительная троица выскочила из примвера и прошла на соседнюю улицу. Остановившись возле большого белого двухэтажного дома, окруженного высоким кованым забором, Бэрс достал какую-то коробку из своего рюкзака, набитого под завязку различными полезными в нашей операции вещами. Мы подошли к воротам, Гэрис прошептал парадокс Монти Хола и тихонько открыл калитку справа. Пока мы крались к дому через кусты, густо разросшиеся по всему палисаднику, Марун вытащил из коробки большой хрустальный шар, наподобие тех, по которым лже-предсказатели «видят» будущее. Потер его рукой, словно от пыли и шепнул:
— Гласса-спекто!
Прикасаясь кончиками пальцев поочередно ко лбу, груди, глазам, губам, как в своеобразном ритуале, и, одновременно произнося магические формулы, стал «наматывать» себе на руку тонкую серебристую нить, которая тянулась из неоткуда. Обвитой рукой Марун втолкнул шар через оконное стекло, которое в этот момент стало похоже на студень. По звуку за окном было слышно, как шар покатился по комнатам. Бэрс все еще держал руку на стекле. И вдруг оно стало затягиваться тонкой пеленой, словно морозной корочкой. На матовом фоне появилось изображение, как на экране в кинотеатре. Оказывается, стеклянная сфера, которая катилась по дому историка, сканировала все вокруг и передавала виденное на окно.
В доме Дороновича было темно и безлюдно. Мы наблюдали, как из комнаты в комнату пролетали три зачарованных Читающих ока.
— Раз, два, три… — считал вслух Бэрс.
— Что ты делаешь? — спросила я, удивленно переводя взгляд с экрана на детектива и обратно.
— …Семь, восемь. — закончил он, — хочу узнать, сколько зеркал в доме.
Бэрс достал из рюкзака небольшое зеркало, завернутое в тряпку и, повернувшись к Рису, сказал:
— Мы с Солари пойдем загонять Читающие очи в одну комнату и запрем их там. Когда закончим, откроем дверь. А ты пока следи, чтобы к дому никто не подходил, если что, дай сигнал.
И он сунул визуару в руку маленькое зеркальце, точно такое же, как у меня. Я посмотрела на Гэриса. Он, как и я, был заинтригован предстоящей миссией. Бэрс снял тряпку с зеркала и установил его поустойчивее возле стены. Взял меня за руку и, глядя в глаза, предупредил:
— Не бойся и делай точь-в-точь, как я, — и пропел, — глассирум-м!
И в миг нас утянуло в зеркало. Я стала оглядываться вокруг. Это было необычное пространство: стен я не видела,
