да и, как высоко находиться потолок, тоже не могла определить. Но мне все равно казалось, что мы находимся в помещении. Здесь все искажалось, преломлялось, потому что всюду сотни и тысячи зеркал стояли под разными углами.
— Где мы? — мой голос отразился от стен и звонким эхом повторился десятки раз, пока не затих.
— В Зазеркалье, — тихо-тихо проговорил Марун мне в самое ухо, — здесь свои физические законы. Смотри, — он подошел к ближайшему ко мне зеркалу, просунул в него руку и коснулся щеки моего отражения. А я на своей почувствовала тепло его руки. — Здорово? — он хитро улыбнулся и подошел ко мне. — А можно и наоборот, — он наклонился ко мне, так близко, что я заметила, как пульсирует жилка на его шее, — Смотри, — почти бесшумно, одними губами произнес он. И в зеркале позади Бэрса я увидела, как наши отражения поцеловались.
Он отступил на шаг и, увидев мои пунцовые щеки, рассмеялся. И тут же его смех со звоном прокатился по камерному измерению. Дождавшись пока эхо отзвучит, я спросила:
— Что мы будем делать?
— В каждой комнате есть зеркала, — шепотом объяснял Бэрс, — а Читающие очи реагируют на любое движение. Поэтому мы будем перемещаться из зеркала в зеркало, заманивая артефакты в одну комнату, где я их запру.
— А они не зафиксируют наши изображения? — с опаской уточнила я.
— Нет, в доме темно. Так что разобрать что-то будет проблематично. Следуй за мной.
Мы шли, обходя зеркальные стены, пока я не увидела небольшое окно. Бэрс подвел меня поближе. За ним оказалась полутемная комната. И тут же, летя в полуметре над полом, показалось Читающее око. Детектив помахал ему рукой.
— Иди к такому же окну, — он пальцем указал направление.
Пройдя чуть подальше, я увидела окошечко чуть меньше предыдущего. Око рвануло ко мне. Бэрс уже выглядывал из следующего зеркального оконца, маня артефакт к себе. Так, перебегая от одного зеркала к другому, мы добрались до последнего. Марун высунул руку из окна произнес парадокс и закрыл двери. Все три Ока, оказавшись в ловушке, закружили по комнате.
— Пойдем, теперь можно войти в дом. Мы выскочили из зеркала возле Гэриса. Он недовольно заворчал:
— Что вы так долго делали?
Бэрс с лукавой улыбкой ответил:
— Надо было сначала объяснить Солари, как устроено зазеркалье, прежде чем выполнять нашу задачу.
Я покраснела и отвернулась, чтобы Рис не заметил. Но от Бэрса это не ускользнуло. И сверкнув на меня своими хитрыми глазами, он пошел открывать входную дверь.
Прежде чем войти в дом, детектив повернулся к нам, прижав указательный палец к губам. У каждого из нас в руке был маленький фонарик с малюсеньким язычком пламени внутри. Мы бесшумно, словно тени, рассредоточились по дому.
Я исследовала небольшой кабинет со множеством книг и скромной коллекцией антикварных вещей: вазочек, статуэток, курительных трубок и табакерок. На столе между серебряным пресс-папье и массивными малахитовыми часами я заметила фотографию. И челюсть у меня отпала.
На снимке были два совершенно одинаковых человека, похожих, как две капли воды. Они стояли рядом и улыбались. Я вспомнила внешность Стонха Дороновича. Один из этих мужчин был, конечно, историк. А кто другой? То, что это брат-близнец, я не сомневалась.
Схватив со стола изображение, я быстро отыскала в доме Риса и Маруна. Вцепившись в них, выволокла парней на улицу. В руках у них были зажатые вещи, в которых они копались минуту назад: Бэрс держал калькулятор (интересно, откуда у историка иномирная вещь?), а Гэрис, видимо, просматривавший почту, захватил пару деловых писем.
— Что случилось? — недоумевали они.
— Вот что я нашла, — и повернула к ним фото.
Гэрис, автоматически сунув письма в карман, выхватил у меня из рук снимок и уставился на него удивленными глазами. А Бэрс хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:
— Ну конечно! Вот теперь все встало на свои места. Теперь состав преступления на лицо!
Гэрис, произнеся парадокс — двойников, сделал копию фотографии. Мы положили все, что брали в доме обратно и, выпустив из запертой комнаты Читающие артефакты, вышли за ворота, закрывая за собой калитку.
Все кафе в это время были уже закрыты, поэтому нам пришлось зайти в небольшой ресторанчик, где со сцены томно выводила блюз какая-то откровенно одетая блондинка. Мы сели на диванчик в форме буквы «С», и к нам подошла официантка с блокнотом и ручкой в руках.
— Что будете заказывать? — Она широко заулыбалась, увидев сразу двух симпатичных парней.
Бэрс хотел побыстрее приступить к обсуждению итогов нашего вечернего предприятия, поэтому, не заглядывая в меню, буркнул:
— Три файртейла.
Официантка разочарованно, что мальчики не обратили на нее внимание, отошла от нашего столика, покачивая бедрами.
— Так, что получается, — начал Гэрис, — двое братьев — историков решили перейти в Эгоцентриум. Только у одного есть разрешение на переход, а у другого нет. Поэтому они поменялись местами. А прикрывает их родственник — судья.
Бэрс отрицательно замотал головой.
— Переход открыт для всех ученых, — не согласился Бэрс. — Нет. Тут главное — мотив. Кто и зачем проник в другой мир? Что мы узнали? Есть два брата-близнеца. Только один — историк, а вот другой… — тут Бэрс сделал многозначительную паузу, — … другой — судья.
Мы с Гэрисом изумленно уставились на детектива. А он продолжал:
— Ты прав, Рис, они поменялись местами. И в Эгоцентриум перешел не историк, а судья, взяв пропуск своего брата. Судьи не имеют права переходить в другие миры, поэтому, попав в «Архив ключей» с помощью документов историка, судья убил архивариуса и сиганул через портал. Поэтому он и не схлопнулся за ним, а Солари утянуло туда следом по закону Гериоксена о незакрытых «дверях».
И тут меня осенило:
— Судья! Так вот откуда у преступника такая сильная магия!
— Умница! Думаю, все так и есть.
— Ваш заказ, — прогнусавила подошедшая с подносом официантка, выставляя перед нами три высоких стакана с оранжевым содержимым.
— Спасибо, — бросил ей Гэрис, даже не взглянув в ее сторону.
Та демонстративно удалилась.
— Только, — Бэрс печально вздохнул, — мы не можем это доказать.
— А фотография? — с надеждой спросила я.
— К сожалению, она не является доказательством нашей гипотезы, — резонно подчеркнул Рис. — Никто не станет проверять судью. Тем более, другой брат в Эгоцентриуме. И, вообще, быть близнецами — не преступление.
Я задумалась об убийстве иностранного дознавателя и предположила:
— Выходит, это историк убил Дориана Варка!
— Скорее всего, — поддержал мои выводы Бэрс, потягивая напиток.
В расстроенных чувствах, я сделала большой глоток, и слезы тут же выступили у меня на глазах.
— Это что, водка?! — просипела я обожжённым горлом.
