туда пойти. И они не только хотят этого больше, чем ты, но и имеют более высокие оценки, чем ты.
— Хорошо, я понимаю…
— Хочешь знать, почему ты мне не нравишься? — спрашивает она, и я поднимаю взгляд, испуганный и все еще всхлипывающий. — Ну, ладно, я не такая как ты — смотри, неважно. Проблема, с которой я столкнулась, заключается в том, что ты пошла в робототехнику и получила место, даже не приложив усилий. Ты не знала, как выполнять эту работу, — категорично говорит она. — И ты не понимаешь, как тяжело быть девочкой, конкурирующей с мальчиками, которые даже не осознают, что их, в отличие от нас, воспринимают как более компетентных, чем бы они ни занимались.
— Это даже не правда, — возражаю я в ярости. — Я получила много дерьма на региональных соревнованиях…
— Похоже, ты попробовала это на вкус, — говорит Нилам. — Но я всю жизнь соревнуюсь по математике и естественным наукам. Мне всю жизнь говорили, что девочки не могут побеждать в математических соревнованиях и не умеют строить роботов. Все мои братья прошли медицинскую подготовку, но мне каждый день говорили вести себя как леди, улыбаться и быть вежливой, быть красивой и изящной — и какой мальчик когда-либо услышит это? Ни разу — огрызается она, — и чего ты не понимаешь, так это того, что когда ты приходишь в этот мир неподготовленной, несосредоточенной и даже не имея фундаментального понимания того, что ты делаешь, тебе нечем ответить. Возьми Мака, — говорит Нилам, внезапно непреклонно. — Ты же видела, как сильно он любит Тео и Дэша, да? Но когда ты указала на это, тебя назвали плохим товарищем по команде и посоветовали тебе работать усерднее. Я много работаю, потому что, что бы я ни делала, люди всегда говорят мне, что мне следовало сделать больше. Поэтому я делаю максимум. Потому что я понимаю, что на этом все не заканчивается!
Нилам поднимается на ноги, взволнованная, и начинает расхаживать передо мной.
— Если ты действительно хочешь стать инженером, тогда готовься, — говорит она, глядя на меня. — Приготовься услышать нет. Будь готова услышать ты не можешь. Конечно, тебе повезло, ты красивая и веселая, и люди любят тебя, — добавляет она с еще одним раздраженным видом, — но тебе от этого еще хуже, чем мне, потому что они не воспримут тебя всерьез. Эта команда? Эта команда воспринимает тебя всерьез только потому, что Тео Луна относился к тебе серьезно, и тебе повезло. — Она практически плюет на меня. — Повезло тебе, потому что он не относится ко мне серьезно, и благодаря ему никто в нашей команде никогда этого не сделает.
— Я пыталась… — говорю я ей, и она прерывает меня, покачивая головой.
— Я не прошу твоей помощи. Мне не нужна твоя помощь.
— Но если ты просто…
— Я хочу сказать, что ты этого не понимаешь. Она падает обратно на свое место рядом со мной. — Дело не в том, нравишься ты или не нравишься. Не то чтобы я тебя ненавижу. Ее рот сжимается, хотя она не смотрит на меня. — Я знаю, что ты не готова. Ты не заслужила полученный шанс и не готова.
Все мои аргументы кажутся пустыми, потому что в каком-то смысле она права. Я определенно работаю усерднее, чем она думает, но она все равно права. Меня поместили в этот класс и в эту команду, потому что Я не выполнила задание, которое должна была выполнить изначально. Мне повезло, когда учитель увидел во мне потенциал; другой учитель — даже хороший учитель или такой учитель, как Мак, который не может понять того, что Нилам и мисс Восс инстинктивно знают из собственного опыта, возможно, никогда не увидел бы.
И Тео выбрал меня. По какой-то причине он выбрал меня.
Но того, что мальчик однажды выбрал меня, этого никогда не будет достаточно. Если я хочу, чтобы мир признал, на что я действительно способна, я должна им показать.
Я снова начинаю плакать, и Нилам стонет.
— Хорошо, что теперь?
— Ничего, я просто… — Я всхлипываю и прячу лицо за коленями. — Я понимаю. Конечно, я не попала, — киваю я, слегка всхлипывая. — Конечно, нет. Я не квалифицирована. Я вообще-то не знаю, как это сделать. Я вытираю нос рукавом, надеясь, что она ничего не скажет о моей гигиене.
Нилам долго-долго молчала.
— Так что учись, — говорит она в конце концов.
В этот момент звенит звонок на шестой урок, и Нилам встает, бросая на меня еще один неприятный взгляд, прежде чем протянуть мне руку.
— Ты не глупая или что-то в этом роде, — говорит она. — Честно говоря, ты умнее большинства мальчиков в нашем классе. Тебе просто нужен прочный фундамент. И, типа, выяснить, действительно ли ты этого хочешь.
Я закатываю глаза, но принимаю ее помощь и позволяю ей поднять меня на ноги.
— Что я скажу Тео? — Спрашиваю я.
Она делает лицо.
— Мне буквально все равно, — говорит она.
— Справедливо. — Я одариваю ее полуискренней улыбкой. — Спасибо, наверное. Что бы ни случилось, не упоминай об этом.
Она начинает отходить от меня, и это, я думаю, означает, что мы пойдем в один и тот же класс по отдельности. И это нормально, потому что мне есть о чем подумать наедине с собой.
Тео, возможно, я не буду это обсуждать. Я думаю, что отчасти моя печаль связана с осознанием того, что в некотором смысле его отец и Мак правы. Я не хочу его сдерживать, и хотя я не думаю, что он стал бы принимать какие-либо решения, основываясь исключительно на мне, я также не очень хочу слышать, как он это говорит.
Но Тео — не единственное, во что я влюбилась в этом году, и моя жизнь не закончилась после окончания учебы. Я достаю телефон и отправляю сообщение единственному человеку, который может понять.
Бел: как ты думаешь, ты когда-нибудь вернешься на учёбу?
Начинается набор текста, а затем Люк отвечает.
Люк: не знаю, может быть
Люк: я записался на занятия в колледже Санта-Моники.
Люк: подумал, что мне, возможно, захочется научиться еще чему-нибудь столярному делу и другим вещам
Звонит второй звонок, означающий, что до урока осталась минута, поэтому я засовываю телефон обратно в карман и спешу в класс углубленной физики, вытирая пятна подводки для глаз и делая все возможное, чтобы держать подбородок высоко.
Глава четырнадцатая
ДИСТАНЦИЯ
ТЭО
— Я просто подумала, может, нам стоит сделать паузу, — говорит Бел.
Излишне говорить, что я не ожидал, что это произойдет, когда я спросил
