все прочие, питается от единого центра миров. Мы умираем без этой подпитки. Моё предложение — объединить силы и разрушить Сферу. Только так мы сможем восстановить энергетический баланс. А Разрушитель? Думаю, в его приходе просто не будет необходимости, когда Миглах снова займёт своё место в сонме всех прочих миров.
Удар молотка Кетера прервал тишину.
— Ты забыл упомянуть ещё кое-что, о чём мы говорили, — зазвучал леденящий душу голос Маркара. — Самую «малость». Причину появления твоей «Сферы безмолвия». Мы долго жили каждый сам по себе. Слишком долго. И разучились говорить друг другу всю правду. Настал момент с этим покончить. Мы и только мы — источник того, что происходит. Кто из вас помнит Параклаз и что происходило в его преддверии?
Верховный Отец Дома Гадеса предполагал, что вопрос его риторический и не ожидал ответа. Но медленно, нерешительно руку поднял Лабрис, за тем Селена и Урания.
— Что?! — с неуверенностью и удивлением переспросил Маркар. — Каким образом?
Ещё больше удивился Кетер. Он думал, что кроме Отца Гадеса, больше других знает о прошлом. Его информационная монополия явно рушилась.
— Я знаю о чём ты говоришь, нетленный, — поднялась Селена. — Хотя Сфера для меня куда большая загадка, чем для тебя, Кетер. Но и я, и Лабрис, и Урания — мы все уже имели честь встретится с носителем голоса, о котором ты говоришь, Гиперион. Всеотец, не так ли? — Она вопросительно посмотрела на Маркара.
— Да… — ответил он. — А всё зашло куда дальше, чем я мог надеяться. Да, Селена. Всеотец. Проводник воли Единого при создании нашего мира. И его Держатель, которого мы с вами, дорогие братья, убили. Точнее, пытались убить десять тысяч лет назад. Он вернулся. И я должен был догадаться, что его дух не без твоего ведома, Лабрис, хозяйничает в землях твоего Дома.
— Как?! — почти закричал Квирин. — Вы все знали о смертельной опасности и не сказали нам? Не собрали Совет?
— Успокойся, милый брат, — возразила Урания, — мы сейчас говорим об этом. И с чего ты решил, что это такая угроза? Единственная реальная смертельная опасность — это то, что мы умираем. Да, перерождаемся, но тухнем, словно свечи, оплавляемые собственным огнём. Разве ты не видишь выход в том, что мы можем вернуть нити, связующие наш Миглах с Плеромой. Это же нить Морты для целого мира. Кетер прав. Наше спасение в разрушении Сферы и возвращении естественного порядка. И если Всеотец вернётся, то именно в его силах всё исправить. Ведь так, брат? — Урания взглянула на цифира.
— Я не совсем это имел в виду, — ответил Кетер. — Я говорил только о наших собственных силах. Мы и сами способны всё сделать. И у нас будет инструмент для этого. Наши с Фульгуром разработки могут решить проблему «Сферы безмолвия». Мы давно работаем в этом направлении.
Напряжение нарастало. Отцы уже поочерёдно недоверчиво зыркали друг на друга.
— То есть, ты хочешь сказать, — поднялся Агорей, — что вы давно знаете о происходящем, даже работаете над чем-то, и тоже молчали? Чем ваши действия лучше этих? — И он указал пальцами обеих рук на Уранию, сидящую слева, и Лабриса с Селеной по правую руку?
— Ничем, — вполне спокойно ответил Кетер. — Как и ваши с Гиперионом и Квирином. Вы войска свои, коих скопили уже под сотню легионов, куда направить собираетесь? На наши земли? Или скажите, что это просто для обороны? Нам нет нужды воевать. Мы с таким трудом наладили систему мирной совместной жизни на континенте, но стоило чему-то пошатнуть этот порядок — так снова в ход идут оружие и бойня? Не слишком много времени прошло, как в наших народах стёрлась историческая память о том, как предки убивали друг друга. Мы наладили общий быт, торговлю, работу, и вот вы снова хотите повергнуть мир в хаос войны?
— Ты ослеп, сидя за книгами, Кетер? — негодуя возмутился Квирин. — Мы будем защищать Миглах и всё то, что ты назвал. А если кто-то захочет выступить на стороне захватчика, пусть им будет хоть сам Всеотец, то это будет его личный выбор.
— Защищать? — переспросил Кетер. — Тебе война — подарок. Нельзя защищать мир, убивая его детей. И тем более, его создателя. Мы предлагаем вылечить Миглах и без войны, и без Разрушителя, с приходом которого, похоже, смирились Урания, Лабрис и Селена.
Спокойно и медленно встала Верховная Мать Дома Дианы:
— Братья, перестаньте кричать, ваши голоса заглушают разум. Моё пророчество не является аксиомой и может трактоваться иначе. Вспомните его ещё раз. Возможно, новая сила уничтожит именно «Переполох, смятенье и страх». Возможно, под «крахом мира» я увидела именно разрушение причин нашего неминуемого увядания. И твоей, Кетер, Сферы, в частности. К тому же, уже поздно ломать копья. Разрушитель — это не Всеотец, а его инструмент. Посланник, который давно уже ходит по нашей земле. Он знаком тебе. Твой бывший подопечный.
— Gs-9? Поставщик информации? — вскричал Кетер. — Я так и знал. Вы в сговоре. На днях он появился в моём доме и выкрал что-то из тайника. Я должен был догадаться — на нём была броня-ящерица Дома Кроноса. Такие не продаются по оружейным лавкам. Какую игру вы ведёте?
«Броня-ящерица? — подумал Агорей, но ничего не стал говорить остальным. — Вот твари! Обвели меня, как мальчишку. Только вчера выманили у меня шкатулку! Ну, Капасии, конец вашему змеиному роду…»
— Брат мой, — поднялся Лабрис, — поверь, мы ничего не замышляем ни против кого. Мы все в одной лодке. Лодке, которая тонет посреди огромного океана. И никто не спасётся, если её не привести в порядок. Да, мы знаем о том, кого зовут Разрушителем, но он не враг нам. С его помощью мы вернём естественный порядок вещей, в котором все мы — часть Плеромы, а не только Миглаха.
— Не будь так уверен, северянин! — с вызовом произнёс Гиперион. — Если это Всеотец, то ты не знаешь ни его целей, ни желаний, а берёшься утверждать о его намерениях. Только Маркар может адекватно судить об этом, но он со своим извечным нейтралитетом тебе не поможет. Не так ли, «брат»! — он сделал намеренный акцент на последнем слове, посмотрев на главу Дома Гадеса. — Тебе ведь всё равно, смерть существует независимо от наших мирских дел?
— Дух Всеотца вернул мне память, — возразил Лабрис. — Я тоже знаю теперь что произошло при Параклазе. И наша попытка убийства Целума — вот то, о чём нам нужно думать и последствия чего исправлять.
— Вернул память? — Гиперион засмеялся. — А ты не подумал, что он «вернул» тебе то, что хотел, чтобы ты воспринимал, как свою
