себе ничего позволить. Это старый дом Пеллетье. Или был. Теперь он мой.
Меня охватывает ужас.
– Харпер! Почему там?
– Не надо, Уайлдер, – тихо, но твердо говорит она. – Это место мне подходит. Оно напоминает о нем. К тому же я сделала его приятным.
В ее британскости появилось что-то супераристократическое, что-то хрупкое и звенящее. Я замечаю это в некоторых из тех, кто осел в Штатах. Их акцент становится более выраженным, а речь все чаще приправляется колоритными фразочками, как будто они боятся, что их идентичность безвозвратно растворится из-за контакта с нами.
– Я думал, что никогда больше тебя не увижу, – произношу я.
И одновременно заговаривает она:
– В общем, я зашла проверить.
Мы оба какие-то дерганые и неловкие и никак не можем нащупать ритм беседы.
– Да уж, никаких изменений. – Харпер отпирает забор и без приглашения заходит в сад. Она запрыгивает на ветку клена и устраивается в изгибе. Тени от листьев пляшут на ее лице. Я понимаю, что она на самом деле совсем не изменилась.
– Заходи внутрь, – приглашаю я. – Посидим. Останься ненадолго.
Она улыбается, и на секунду я снова влюбляюсь в нее без оглядки.
– Почему мы оба снова здесь? – спрашиваю я. – Почему мы с таким упоением себя наказываем?
– Может быть, все, чем мы занимаемся после шестнадцати, – просто повторение пройденного?
Между нами повисает молчание. Слишком о многом нужно поговорить.
Харпер дотягивается ногой до моего колена и слегка касается его большим пальцем.
– Добро пожаловать обратно, старый засранец.
– Спасибо, – меня это странно трогает.
– Я читала одну из его книг, – вдруг говорит Харпер, – не ту самую, другую. Как она называлась? «Кенгуру»? – Я чувствую укол возмущения. Кажется, Скай повсюду.
– «Утконос». Я особо не читаю хорроры. Не мое.
– Она о парне, который случайно убивает всех, кого любит. Я еще подумала: «Какой одинокий человек». Он это хотел показать в книге? Свое одиночество?
– Эй, – меняю я тему, – а детишки еще ходят сюда купаться?
– Нет. Точнее, я так не думаю. С другой стороны города появились пляжи получше. А ты не знал его? Ская Монтегю?
– Мы учились в одном колледже примерно в одно и то же время, много лет назад. Не сказал бы, что знал его.
– Наверное, это так странно – когда твой однокурсник становится известным.
– Я же сказал, я не особо его знал.
– Иногда мы его тут видим. Наша местная знаменитость. Но, по-моему, никто с ним толком не общался. Похоже, чем ты известнее, тем меньше у тебя друзей.
– По этой логике, у меня должна быть тысяча друзей.
– Да уж, ты прямо-таки в них утопаешь, – Харпер оглядывается. – Ты один? Ни жены, ни детей?
– Нет.
– Осень в самом разгаре. Зима в этих краях наступает быстро, – Харпер замолкает и наблюдает за мной, но я не отвечаю. – Если планируешь остаться здесь надолго, хорошо бы подумать об установке ставень покрепче, утеплении труб и запасе консервов в случае отключения электричества. Всякое такое.
Я не собираюсь глотать эту наживку.
– Спасибо за совет.
– Ну, тебе пора домой пить чай, я так понимаю. А я пошла, старый ты придурок.
– Увидимся, старая… старая… – но я уже задыхаюсь, согнувшись надвое. Мир вокруг расплывается, я падаю на колени и упираюсь в землю ладонями. Она кажется слишком пористой, слишком мягкой, чтобы удержать меня на поверхности, и я думаю: это нереально, все это, такой боли просто не может быть.
– Все хорошо. Иди сюда. Все в порядке. – Она ласково усаживает меня. Харпер слишком хорошо меня понимает, и это невыносимо. Кулак еще крепче сжимает мою грудь. Я касаюсь щеки рукой – она оказывается мокрой. Кажется, я плачу. Это ужасно… Что происходит? Харпер все ближе, слишком близко. Ее обеспокоенное лицо ужасает.
Я понимаю, что ко мне уже много дней не прикасалось другое человеческое существо. С тех пор как все случилось. Это удивительная вещь в браке – будничная, рутинная близость, маленькие проблески нежности. Поглаживание пальцев, когда я передаю Эмили мыльную тарелку. Легкий поцелуй в макушку, когда я, щурясь, проверяю экзаменационные работы. Встречи в узких коридорах, когда мы идем в разные стороны. Человек так быстро к этому привыкает – к тысяче прикосновений, которые и составляют каждый его день.
– Что с тобой, Уайлдер?
– Я не знаю, как начать книгу. А еще мне кажется, что я видел привидение. – Завороженно наблюдаю, как с ее плеча грациозно соскакивает лягушка.
– Уайлдер, ты… по-моему, немного не в себе.
– Я ее не выдумал!
– Привидений не существует, – тихо говорит Харпер. – Просто через них мозг сообщает тебе то, чего ты не хочешь знать.
Ее слова, будто рычаги, ставят все на свои места. Я пораженно смотрю на нее.
– Ты гений, Харпер.
Она с отвращением фыркает.
Я даже не слышу, как она уходит. Я скрючиваюсь над машинкой, и пальцы летают по клавишам. Вот оно.
Автофикшн. Расскажи всю правду, но под своим углом. Вот что подсознание пыталось сказать мне, продемонстрировав тонущую женщину. Возможно, это был просто сон наяву. Или (и я никогда не признаюсь в этом береговой охране) я принял за нее какие-то плавучие обломки…
Она, эта женщина, показалась мне такой знакомой, потому что была похожа на Ская. Другой цвет волос, но все равно, что-то было в ее носе… Неважно, но дело в этом.
Эта книга не о Скае, а о Скай. Женщине. Это открывает для меня все двери и решает неприятный вопрос с клеветой. Плюс снимает еще одну проблему, которая меня немало волновала, – как описать некоторые аспекты того, что между нами происходило. Им не место в этой книге, которая полностью посвящена одному – краже.
И представляете, я действительно вижу ее. Скай. Даже слышу ее голос. Как будто она все это время ждала во тьме, пока я найду и выведу ее на свет.
Как насчет просто Скай? А что, мне нравится. Время действия –
