Идею книги подсказала история, рассказанная моему мужу коллегой. В этого человека ударила молния, когда он плавал в озере с двумя друзьями. Молнию из сюжета я убрала, но взаимоотношения трех человек, оказавшихся на озере, стали стержнем всего повествования. Я писала роман во время творческого отпуска, позволившего мне отключиться от основной работы. Его можно рассматривать как своеобразное (хотя весьма странное) признание в любви городу, где я проработала десять лет. Сразу поясняю: моя книга не о самом городе и не о людях, которых я там встречала. Добавлю также, что мысль написать эту книгу не связана с трагическими событиями, произошедшими в Соединенном Королевстве и за его пределами в невероятно дождливом 2012 году. Как ни печально, но люди тонут везде. Работая над романом, я все отчетливее понимала, какая трагедия обрушивается на семьи, когда их близкие тонут или оказываются жертвами наводнений. Никому не хочу добавлять боли и страданий, но я пишу о реальных, ежедневных происшествиях, влияющих на чьи-то судьбы. Если вы сами тонули или оказывались жертвой наводнений, вам лучше закрыть эту книгу. Что же касается остальных, надеюсь, чтение доставит им удовольствие, а в какие-то моменты у них по спине поползут мурашки.
Пролог
– Хватит. Пора заканчивать. Всех касается. Мы сделали все, что было в наших силах. Сворачиваемся. Время – семнадцать минут пятого.
Я открываю глаза. Дождевая капля бьет в левый глаз, в самую середину. Закрываю оба глаза, затем приоткрываю снова, чуть-чуть. Дождь продолжается. С серых небес падают нескончаемые водяные бомбочки. Что-то набилось в рот. Похоже, тина и камешки.
Я поворачиваю голову и сплевываю.
В метре от себя замечаю лицо – волосы блестящими змейками прилипли ко лбу, рот, слегка приоткрытые тонкие губы. Из уголка рта вытекает струйка воды. Бледная кожа, запачканная илом. Глаза закрытые, мелкие ресницы, похожие на два кривых заборчика.
Это мое лицо.
Что-то поскрипывает, двигаясь снизу, от ног к талии и дальше, к плечам. Пальцы, в которых зажат бегунок молнии, на мгновение останавливаются, затем до конца застегивают молнию. Спальный мешок. Его положили в спальный мешок, потому что он спит. Но почему застегнули полностью, не оставив щели? Как же ему дышать?
Теперь примутся за меня. Я знаю: обязательно примутся. Но я не сплю. Я проснулся.
– Не закрывайте меня. – Я слышу слова у себя в голове, но губы не шевелятся. – Не закрывайте меня.
Голос рвется из сдавленного горла. Безуспешно.
Кто-то хватает меня за ноги. Еще кто-то – за руки; точнее, за подмышки. Теперь мой черед. Они и меня засунут в такой же мешок и наглухо застегнут молнию. Я пытаюсь сопротивляться, но руки и ноги чудовищно отяжелели. Не могу ими пошевелить. Не могу сдвинуться с места. Не могу ни говорить, ни связно думать.
Я оказываюсь на доске. Меня поднимают и грузят в пикап. Двери закрываются. Его мы оставляем снаружи.
Нет, двери снова распахиваются. Все же заберут и его. Вот, поднимают. Я слышу шаги и сопение. Смотрю туда, куда его должны положить. Если они так и не открыли мешок, я попытаюсь сказать, что они не правы. Если получится, я увижу его лицо, а он сможет дышать.
Но это не он. Какая-то девушка. Смотрит на меня. Косметика на лице размыта. Кажется, моя спутница тает, у нее посиневшие губы, руки покрыты гусиной кожей. Она дрожит. Она все время смотрит на меня, потом пару раз моргает и кричит.
Глава 1
Женщина, утверждающая, что она моя мама, берет такси, и мы едем домой. Она садится по одну сторону, я – по другую, как будто нам очень важен вид из окон. Нас разделяют сорок сантиметров пластикового сиденья. Мы пристегнуты ремнями безопасности.
От ароматов салона щиплет в горле. Жгучая смесь запахов пластика, чистящего средства и блевотины. Под передним зеркалом болтается голубое картонное деревце с надписью «Запах новой машины». Если так благовоняет в новой машине, что ж, остается терпеть.
Едем домой. Я не очень представляю место, в котором живу, но знаю, что не хочу туда. Хочу вернуться в больницу. Медсестра была ко мне добра, чего не скажешь о женщине рядом. На ней яркий спортивный костюм, который ей слишком велик. Похоже, она так много плакала, что слезы лишили ее всех сил. Я смотрю на нее и понимаю: ей рядом со мной так же плохо, как и мне с нею. Она почти не смотрит на меня, ее губы плотно сжаты в тонкую линию. Она совсем не улыбается.
Хочется вернуться. Но надо ли? Должен ли я это сделать – рвануть ручку, распахнуть дверцу, выскочить и убежать? Слишком поздно. Такси поворачивает за угол, набирает скорость. Больница остается позади.
Я в ловушке.
Лбом прижимаюсь к окну. Холодное. Ощущение мне нравится, оно успокаивает. Я утыкаюсь в спасительное автомобильное стекло. Нарочно поворачиваюсь чуть вбок, чтобы нос и подбородок тоже чувствовали прохладу. Еще сильнее. Губы ползут по стеклу, как две улитки. Женщина смотрит на меня воспаленными глазами.
– Что ты делаешь? – спрашивает она. – Карл, прошу тебя, прекрати.
Она тянется и хватает меня за руку. Я сопротивляюсь, а она лупит меня по затылку. Я ударяюсь в обслюнявленное стекло и пачкаю щеку. И сразу же вспоминаю все случаи, когда мать меня била. Они выстраиваются в памяти, словно зеркала в зале. Женщина возвращается на свою половину сиденья. Слезы градом катятся у нее по лицу. Я понимаю: мне говорили правду. Она действительно моя мать. Сводит живот, меня захлестывает поток воспоминаний. Картинки прошлого пляшут перед глазами. Ее волосы, убранные назад. Запах пива. Обжигающее прикосновение руки к моей коже. Громкие голоса. Кричащий мужчина. Визжащая женщина. Хлопающие двери. Лавина неприятных воспоминаний, которую мне не удержать. Но одно я знаю наверняка.
Она – моя мама. Такая, какая есть. Другой у меня нет и не будет. Не знаю, люблю ли я ее или ненавижу, боюсь или жалею.
Я отодвигаюсь от окна и вытираю лицо рукавом.
– Посмотри, как насвинячил! Боже мой, сколько тебе лет? У тебя только что умер брат. Ты можешь проявить хоть каплю уважения?
Сколько мне лет? Я не знаю даже этого.
Она смахивает слезы.
– Пятнадцатилетние парни так себя не ведут.
Я трясу головой, сдерживая рыдания, которые тоже угрожают прорваться. Теперь я слышу голос у себя в голове, повторяющий снова и снова: «Не позволяй ей видеть твои слезы. Если увидит тебя плачущим, она победит. Мальчишки не плачут, Си». Я изо всех сил моргаю, закусываю губу и поворачиваюсь к окну.
