попросила господина Кадиса устроить в ратуше встречу с авторитетными горожанами. Он обо всем побеспокоился: пришли госпожа Моан и другие цеховые старосты, писарь городского совета, начальник стражи, распорядитель рынка и кто-то еще, всех принцесса упомнить не могла.
– Мы приглашали и городского судью, но его подвело здоровье, – сказал Кадис.
– Какая неприятность! – сказала принцесса, судья был не последним в городе человеком и мог бы пригодиться. – Что-нибудь серьезное?
– Не думаю, – кашлянул квадратного вида крепкий мужчина, староста кузнечного цеха. – Если он нужен, могу привести его в чувство.
– Полагаю, было бы не лишне иметь в наших рядах опытного законника.
Кузнец кивнул. Принцесса изложила горожанам ситуацию и план. Горожане отвесили челюсти – им было известно полным-полно случаев, когда имущество отнимали, но с тем, чтобы его по доброй воле возвращали – они столкнулись впервые. Понемногу разобрались.
В ратушу был торжественно внесен золотой олень и группа подростков под руководством старого плотника стала вешать его в холле. На центральной площади выстроили телеги с награбленным добром. Жители подходили к обозникам, описывали отобранные у них вещи, вместе искали что-то похожее. Писарь совета оказался толковым парнем и с помощниками тщательно фиксировал на бумаге, кому и что было отдано. Предосторожности не помешали: выявили одного вруна, который решил поживиться чужим и убедительно попросили больше так не делать. Клиф описал это как «отковали рыльце».
– Но что же мы будем делать, когда явится армия Аппандейма? – спросил кузнец, коренастый плотный мужчина с курчавой бородой.
– Я попробую убедить барона извиниться и заключить с вами мир.
У кузнеца сделалось недоверчивое выражение лица.
– Убедить? – переспросил он и, видимо, сообразив, что в этой фразе есть нечто еще более удивительное, переспросил второй раз. – Извиниться?!
– У барона в голове есть ум, – сказала принцесса. – Может, и не лучший в округе, но я постараюсь до него достучаться.
– А если у вас не получится?
– Не надо сомневаться! – сказал Клиф. – Ее Высочество может и дерево уговорить с места сойти.
– Я и не сомневаюсь! – пылко заверил кузнец и продолжил сомневаться. – Но, а все же, если вдруг?
– Тогда у вас будет выбор, – честно признала принцесса. – Либо оборонять город, пока барону не надоест голодать под его стенами, либо открыть ворота. Напомню, что второе вы уже пробовали.
Начальник городской стражи охнул.
– У вас есть лучшие предложения? – принцесса обвела взглядом собравшихся, но ответа не получила. – Придет целая армия. Конечно, с ней нельзя сражаться! Против силы силой не справишься. У вашего города высокие стены и что? Помогли они? Поэтому я предлагаю выставить что-то такое, против чего их сила не работает. Например, одинокую девушку! С которой надо просто поговорить! Понимаете?
– Простите, Ваше Высочество, я очень стараюсь понять, но это какая-то перевернутая логика! – воскликнул господин Кадис. – По-вашему, если бы на нас наступала одинокая девушка, то против нее нужно было бы собирать армию?
Принцесса открыла рот, но внезапно задумалась.
– Если эта девушка такая, как Ее Высочество, – сурово сказал Клиф, – то армия нужна будет побольше!
Несмотря на скепсис, уныние и недоверие среди горожан, принцессе удалось настоять на своем. Когда ближе к вечеру прискакали дозорные с дальнего холма, начались спешные приготовления. За городские ворота выкатили пустую телегу и поставили поперек дороги. На телегу поставили деревянный стул. На стуле принцесса рассчитывала дожидаться прибытия барона, а телегу использовать в качестве сцены.
– Где располагаемся мы? – спросил Клиф за себя и Гримду, когда они остались втроем перед городскими воротами.
– Я думаю в надвратной башне, – сказала принцесса и посмотрела вверх.
– Как это? Мы тебя одну не оставим! – жарко заговорил Клиф. – Что бы ты делала с толгойцами, если бы мы не прятались поблизости?
– Это не толгойцы, – сказала принцесса. – Это совсем другое дело.
– Но…
– Да поймите же! – взмолилась принцесса. – При виде оружия все хватаются за оружие! Меня защищает титул, а вас? Пожалуйста, идите в город. Хватит мне Арбошки.
Решетка между башнями медленно пошла вниз.
– Идите! – гаркнула принцесса.
Ее стража попятилась.
– Давайте, давайте! – для убедительности она даже замахала на них руками.
Они еще раз посмотрели на нее и, уже совсем отвернувшись, побежали и нырнули под опускающиеся брусья. Решетка глухо ткнулась в землю. За ней сошлись вместе закрывающиеся створки ворот.
Принцесса повернулась к воротам спиной и одиноко пошла к одинокой телеге. Чтобы отвлечься, она сосчитала шаги, получилось сто шестьдесят семь. А от того места, от которого она считала, до ворот еще шагов пятьдесят. Итого где-то двести двадцать. Хорошая дистанция. Вести прицельную стрельбу почти невозможно.
Принцесса влезла на телегу, уселась на стул, накинула на плечи толстый шерстяной плащ. В ожидании прибытия барона Аппандейма принцесса решила убедить саму себя в том, в чем она только что с таким успехом убедила Клифа. Не сошла ли она с ума, собираясь остановить армию в одиночку? Одно дело представлять себе, как она лихо с этим справится, а другое сидеть тут одной-одинешенькой. Она перебрала собственные аргументы. Все они казались разумными и убедительными. Весь план выглядел правильным и логичным, за исключением того, что был дурацким и очень страшным.
Принцесса через плечо покосилась в закрытые ворота. Может, еще не поздно рвануть туда со всех ног с криком: «Заберите меня отсюда»? Принцесса вздохнула. Это из лука хорошо стрелять с городской стены. А ее оружие – слово. Им со стены не очень-то постреляешь. Придется кричать надсаживаясь. А противник будет толпиться внизу и переспрашивать друг друга: «Чего она крикнула?» И что-нибудь крикнут в ответ. И тогда переспрашивать друг друга будет уже она сама.
Словом так не действуют. Для слова нужен диапазон от шепота до вскрика и целая палитра интонаций, взглядов, жестов, гримасок. Со стены врага взглядом не испугаешь. Принцесса еще раз вздохнула. На вершине ближнего холма появилось какое-то движение, показалась темная ползущая вниз по дороге полоса – армия барона. Принцесса поплотнее запахнулась в плащ и оттянула петли от шерстяных рукавов на средних пальцах. Они натирали кожу.
Чего, собственно, она хочет добиться? В разговорах с горожанами она все время говорила «помирить барона с городом», и каждый раз чувствовала, что лукавит. Когда-то в начале она действительно хотела именно этого. Но не теперь. Не после того, как его светлость прислал своих толгойцев и погиб Арбошка. Что же изменилось? Смерть старого извозчика была ужасной, но что-то еще терзало принцессу последние два дня, и не было времени спокойно об этом подумать.
Глядя, как ручеек солдат втекает с холма в лесок, принцесса попыталась сосредоточиться. Почему барон прислал толгойцев? Зачем они ему вообще? При таком войске сотня всадников особой роли не играет. Нет. Это не та мысль. Почему он приказал им ее связать? Какой бы противной ни была дочь старого друга, и к тому же твоего сюзерена, силу к ней не применяют. Ее везут бережно, как монетку в копилочке.
Внезапно глаза у принцессы раскрылись так, что она даже подставила ладонь, на случай, если выпадут. Зачем кладут монеты в копилку? Чтобы достать по случаю праздника. Или?! Или на черный день! Чтобы достать, когда будет трудно! Это же все объясняет!
Барон Аппандейм вовсе не стремился на помощь королю! Воспользовавшись суматохой, он просто грабил соседа! Вот почему он пошел сначала в Аггерхем, а теперь дает крюк к следующей цели. А она, случайно доставшаяся ему наследная принцесса, его откупная монета! Если там на севере победит ее отец, барон вручит ему дочь и будет принят в объятия. Принцесса сжала левый кулак. А если – только как предположение! – победит граф, то барон обменяет ее на прощение всех его грабежей. Теперь сжался правый кулак. Граф Готемольд будет очень рад заполучить ее и казнить, чтобы ни у кого не было соблазна отнять у него трон под предлогом возвращения его роду Маунтенар Декрой. Принцесса постучала одним кулаком по другому.
Если барон Аппандейм действительно такая хитромордая крыса – а аргументов против этой версии принцесса найти не могла – то это уже не просто разбой и грабеж. Это уже государственная измена. Принцесса встала на телеге. Ни о каком разумном компромиссе с бароном теперь не может быть и речи. Теперь его нужно выковырять из собственного войска и отдать под суд.
Из леса показались первые солдаты. Преодолев полпути от леса до телеги, они останавливались и группками расходились в стороны, освобождая
