заболел и вскоре умер. Самого же ‘Абд ал-‘Азиза «ежедневно стали терзать кошмарные сны, страшная головная боль и жуткая резь в глазах». Толкователь снов ‘Абд ал-‘Азиза, к словам которого он прислушивался, посоветовал ему незамедлительно обратиться к известному в Эр-Рияде знахарю, обладавшему, согласно народной молве, даром «рассеивать колдовские заклинания». Он-то и снял с ‘Абд ал-‘Азиза проклятия. Вначале внимательно осмотрел все вещи и спальные принадлежности ‘Абд ал-‘Азиза. Записочки со словами заклинаний обнаружил. И затем приступил к расколдовыванию. Когда делал это, то из носа ‘Абд ал-‘Азиза стали выползать «маленькие черные червячки, а из горла — беленькие». Как только тело его от них очистилось, ‘Абд ал-‘Азиз сразу же почувствовал себя лучше. Женщину, причастную к происшедшему, вычислили и разыскали. Узнав, однако, что она — жена убитого им губернатора Эр-Рияда, ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд распорядился ее не трогать. Заявил, что женщина мстила за смерть мужа, то есть вела себя, по канонам чести предков, — достойно. Такая вот, бытующая в племенах Саудовской Аравии и по сей день, история из жизни основателя королевства (53).
В прошлом, к слову, женщины в Неджде, да и повсюду в Аравии, часто прибегали к услугам колдуний, и главным образом для того, чтобы «отвадить суженых своих от желаний страстных и помыслов горячих в отношении других прелестниц», и накрепко приворожить их к себе. В этих целях они несли к колдуньям снятые с расчесок волоски с бород своих мужей. Будучи «заговоренными» колдуньями, волоски эти женщины клали под подушки мужей и в карманы их одежд.
В Аравии бытовало поверье, согласно которому, даром колдовства обладали женщины с определенным цветом глаз, и только из нескольких племен. Вызвать недовольство колдуний опасались все, и бедняки, и знать. Так продолжалось до тех пор, пока ваххабиты «не очистили от этой заразы», как они называли колдовство, и всего другого, чуждого, в их понимании, исламу, и Неджд, и присоединенные к нему земли.
Возвращаясь к повествованию о переходе Эр-Рияда в руки ‘Абд ал-‘Азиза, следует сказать, что еще во время похода на Неджд шейха Мубарака, где-то в середине февраля 1901 г., ‘Абд ал-‘Азиз обращался к нему с просьбой предоставить в его распоряжение конный отряд в тысячу человек. С ним он намеревался действовать в тылу противника, и взять, если удастся, Эр-Рияд. Так вот, город тогда он вместе со своим отцом и приданным им отрядом захватили, но вот крепость, где располагалась резиденция губернатора и размещался военный гарнизон шаммаров, взять так и не смогли. И тогда-то ‘Абд ал-‘Азиз, как он говорил впоследствии, хорошо понял, что тот, у кого в руках крепость Эль-Масмак, тот владеет и Эр-Риядом (54).
Не прошло и суток, как о переходе на сторону Са’удов заявило племя бану ‘атайба, насчитывавшее в то время 5 тысяч всадников. Вслед за ним против Рашидитов поднялись племена ал-давасир (знать этого племени была связана с Са’удами родственными узами), ал-‘арджи, бану сбей и бану сухул, ал мурра, ал-‘аджиан и ал-мутайр. Что касается клана Рашидитов, то с ним остались только племена Джабаль Шаммара, да три племени из Бурайды: ал-харб, ал-зафир и ал-кахтан (55).
Согласно информации, полученной от шейха Мубарака, сообщал Кэмбелл (февраль 1902 г.), Эр-Рияд — в руках Са’удов. Племена бану давасир, ал-мурра и ал-‘аджман, и подавяющая часть населения Неджда, горожане и кочевники, — на их сторне. Присоединились к ним и жители ‘Арида, и ряда других мест (56).
Эмир Хаиля, глава клана Рашидитов, узнав об утере Эр-Рияда, счел все же более важным для него в тот момент «продолжить трепать Кувейт», «богатого и решительного сторонника Са’удов», а также их союзника — племя мунтафиков, нежели высвобождать Эр-Рияд из рук «слабого врага», как он говорил. Выдавить Са’удов из Эр-Рияда, полагал он, можно будет, и без особых трудностей, позже, «прикончив Кувейт» и «усмирив мунтафиков» (57).
Когда же, по прошествии нескольких месяцев, глава клана Рашидитов решил, наконец, «заняться Эр-Риядом», собрал войско и подошел к городу, то увидел, что Эр-Рияд уже хорошо укреплен, и взять его с ходу едва ли получится. Тогда он встал у стен Эр-Рияда лагерем, и начал готовиться к штурму. Постоянно приходилось быть начеку. По ночам ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд совершал дерзкие вылазки и молниеносные наскоки на осаждавших. Английские дипломаты в своих донесениях называли их «фирменным военным блюдом» ‘Абд ал-‘Азиза, которым тот «угощал» своего противника. Не получив помощи и поддержки от турок, на которую предводитель шаммаров расчитывал, взять Эр-Рияд собственными силами он не смог, отступил и ушел в Джабаль Шаммар.
Восстановив свою власть в Эр-Рияде, Са’уды стали наводить мосты с англичанами. В письме к британскому резиденту в Персидском заливе шейх ‘Абд ар-Рахман, выступая от имени и с согласия всех членов семейства Аль Са’уд, писал, что англичане могут считать их лицами, лояльными Британской империи. Отмечал, что Дом Са’удов хотел бы наладить с Британской империей отношения дружбы, и что эмир Неджда готов был бы принять в Эр-Рияде английского политического агента (58). В ответ на предоставление помощи (оружием, амуницией и продовольствием) обещал «вывести Эль-Хасу из-под контроля Порты», притом в самое ближайшее время. Содержался в письме том и тонкий намек на то, что если ответа со стороны англичан не последует, то Са’уды обратятся к русским. Дело в том, что активизировавшаяся в то время деятельность Российской империи в Персидском заливе очень пугала англичан. Знали они и о том, что в декабре 1901 г. шейх ‘Абд ар-Рахман встречался в Кувейте с русским дипломатом из Багдада (речь, напомним, идет о Г. В. Овсеенко).
Реакция англичан на обращение к ним Са’удов была подчеркнуто прохладной. Тогда они еще не верили ни в Са’удов, ни в ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда лично, ни в саму возможность объединения им северных племен Аравии. От открытого вмешательства в дела Центральной Аравии в то время Англия дистанцировалась. В телеграмме госсекретаря английских колониальных властей в Индии в адрес британского политического резидента в Персидском заливе прямо говорилось о том, что интересы Великобритании сосредоточены пока на побережье Юго-Восточной Аравии. Отмечалось, что в складывавшейся тогда международной обстановке линия поведения в отношении Турции, располагавшей богатыми возможностями в плане создания трудностей для Британской империи на Арабском Востоке, должна была быть всесторонне взвешенной и детально выверенной. Ничего не следовало делать, подчеркивалось в телеграмме, что «могло бы, даже косвенно, указывать на причастность Англии к тем событиям, что разворачивались в Центральной Аравии» (59).
Указание на этот счет, полученное Кэмбеллом, гласило: от прямого ответа Са’удам на их инициативу уходить. В Лондоне и в Бомбее тогда полагали, что какие бы
