прям ощутил холодящее прикосновение ужаса. Потерю авианосца ему не простят. А выводы сделать правильные из первой волны оказалось несложно. Ведь конвой — конвоем. Дело важное, но погоды не делает. Их ведь регулярно нужно водить. А без авианосцев это гиблое дело.
Вот он и поместил эти авианосцы в центр ордера, окружив остальными боевыми кораблями. И постарался прикрыть на случай пуска торпед более легкими «лоханками». Ведь бомбами утопить такую дуру — задача непростая. И он ожидал, что вторая или, быть может, третья волна Р-1МБ принесет торпеды… Так-то да, они их обычно не носили. Но мало ли? Он ведь толком и не знал технические возможности советской авиацией, с которой сегодня столкнулся.
Главное — спасти авианосцы.
Авианосцы…
«Бобры» на рожон сразу лезть не стали.
Они управлялись летящем сильно выше в самолете-разведчике командиром полка. Который и координировал их действия.
Атаковать в лоб волной против изготовившегося к обороне ордера — самоубийственная задача. Ибо тут корабли и без радиовзрывателей сумеют создать завесу с помощь 75-мм и 100-мм снарядов. Даже с дистанцией возиться не нужно. Просто бей примерно в одно место, в которое должны влететь самолеты противника, идущие в атаку. И плотность огня сделает свое дело.
Так что, стремясь не подставляться полк разошелся эскадрами в разные стороны. Заходя на ордер и слева, и справа, и в лоб, и даже с тыла. Потом эскадрильи рассыпались на звенья, которые заняли свои позиции. Сместившись. Чтобы максимально размазать зенитный огонь по фронту и снизить его эффективность.
И началась атака.
Бомбардировщики-бипланы несли в подвесе пары 250-кг бомб. Половина звена — фугасные, вторая половина — зажигательные.
Зажигательные по уже установившейся советской традиции были заполнены пирогелем. Вполне себе полноценным. Со всеми необходимыми присадками. Так что и температуру он давал что надо, и потушить его задача малореальная. А вот фугасы были не простыми ФАБ-250, а ФАБ-25 °C, заполненные серанитом — смесью аммиачной селитры и серы. Их главное преимущество было в том, что при взрыве выделялось много газообразного серного ангидрида — удушливой и очень токсичной гадости, раза в три тяжелее воздуха. Из-за чего образовавшись во время взрыва на корабле, эта мерзость с большей вероятностью должна была уйти вниз — во внутренние помещения, нежели выветриться.
Не вся.
Ну и ладно. Не особо и хотелось всю, как говорится.
Главное ведь то, что даже небольшое количество этого газа вызывало при вдыхании раздражение и жжение во всей дыхательной системе. Что вряд ли способствовало бы работе экипажа. «Одной таблетки», конечно, на большой корабль первого класса явно выглядело недостаточно. Но даже она, в случае удачного попадания, была в состоянии отравить жизнь в самом прямом смысле этого слова… Позволяя пирогелю сделать свое грязное дело.
А тем временем, пока «бобры» подходили и строились для атаки транспорты смогли уйти достаточно далеко. Разорвав дистанцию почти до горизонта. Русские ведь не спешили. Они барражировали вокруг ордера, действуя на нервы. Запаса топлива хватало. С большим запасом. А момент внезапности хотелось подобрать. Ведь люди в напряжении находиться не могут и такие вот паузы могли сделать свое дело. Когда врагу кругом и не понятно откуда будет первый выпад и когда…
И тут — радиоэфир взорвался.
Адмирал готовился отразить атаку кружащих вокруг ордера бомбардировщиков. С нарастающим нервным напряжением наблюдая вдали черные точки третьей волны.
А тут…
— Что они хотят? — раздраженно воскликнул он.
— Дирижабли. — несколько испуганно ответил связист.
— Что дирижабли?
— На них идут дирижабли.
— Рассыпать самым широким фронтом и прорываться! Они что, инструкции забыли?!
— Есть. — козырнул связист и как можно скорее удалился с мостика. Чтобы не маячить на глазах у доведенного почти что до отчаяния адмирала.
Зенитного прикрытия убегающие транспорты не имели.
Вообще.
Его сосредотачивали целиком на военных кораблях, где имелись обученные команды. Поэтому дирижабли, несущие огромное количество относительно небольших бомб, могли заходить на цели очень комфортно и спокойно. Идя чуть выше зоны поражения обычным стрелковым оружием. На высотах, при которых промахнуть даже мимо джонки — не такое уж и простое дело. Если, конечно, не пренебрегать прицельными приспособлениями. Весьма приличными…
Битва за конвой продолжалась.
Советская авиация несла потери. В чем-то даже заметные. Во всяком случае — ощутимые. Во всяком случае по Р-1МБ и их пилотам. Но так или иначе она ставила жирную точку на самой идее вот таких вот конвоев. Слишком уязвимых для такого рода налетов. Укрыть же их мощными, современными зенитными средствами у японцев не имелось никаких возможностей. Да и, пожалуй, ни у кого ресурсов для этого не хватило бы. Что ставило японскую группировку, запертую на Квантунском полуострове в откровенно отчаянное положение. В куда большей степени, чем англо-финские части в Финляндии…
* * *
Тем временем в Москве шло все своим чередом.
Дворники подметали улицы.
Рабочие трудились на предприятиях.
Алкоголики что-то праздновали на детских площадках.
Автомобили ехали по своим надобностям.
А Михаил Васильевич проводил очередное бесчисленное заседание. В этот раз посвященное делам военнопленных. Ведь в Ливонии удалось захватить свыше ста пятидесяти тысяч французов. Здоровых, крепких мужчин в основном. И еще не до конца понятно сколько их бегало еще по этому региону, прячась по лесам и подвалам.
Мариновать их в лагерях не хотелось.
Просто так отдавать Парижу — еще больше. Ведь на эту кампанию пришлось потратить немало денег и ресурсов. И за это должен был кто-то заплатить. Война — это акт хозяйственной деятельности, а не потеха для любителей пострелять. А значит она должна приносить прибыль. По возможности. Хотя бы гипотетическую. Во всяком случае тому, кто в ней выигрывает.
Поэтому генеральный секретарь Советского Союза и пытался придумать — куда всех этих деятелей пристроить. Так, чтобы с одной стороны пользу принесли, а с другой — не разориться на их охране или снабжении.
— Я думаю, нам нужно повторить опыт Урала. — произнес Артузов. — И создать из них маленькие строительные отряды, раскидав их по всей стране.
— А хватит у нас людей, чтобы их контролировать? — возразил Мюллер. — Если вдруг что-то пойдет не так и эти людей начнут бунтовать — мы получим очень серьезные проблемы. А это не уголовники или сектанты, которые попытаются сразу сбежать и спрятаться. Это военные люди с опытом боевых действий. Не умоемся ли мы кровью? В тылах.
— А что вы предлагаете?
— Обычные лагеря для военнопленных в отдаленных, безлюдных местах. Пусть лес заготавливают или на каменоломнях трудятся. Но так, чтобы можно было разместить много людей относительно компактно. И не выделять на их охрану
