– Будь это спаянные ратники, я бы не рискнул, но это купцы. Как поединщики они сильны, но одиночных бойцов я не боюсь. Должен справиться, у меня кладенец и доспех из звездного металла.
– Слушай меня, богатырь: ты уже один раз оплошал, не подведи меня снова.
– Не подведу. У меня выбор небогат: победить или умереть. С позором я в Киев не вернусь.
Глеб какое-то время молчал, а потом повернулся к одному из своих сотников, что стоял на страже у дверей и все слышал:
– Собирай людей.
– Слушаюсь. – Сотник хищно усмехнулся, и добавил: – Князь.
Глава 35
Калека
Девочка вскочила на кровати так резко, что порядком испугала дремлющего подле своей невесты цесаревича, и тут же громко вскрикнула. Боль в спине была такая, что хотелось не просто плакать, а выть. Стоящий у дверей Илья Муромец тут же метнулся к раненой.
– О, очнулась!.. Я же говорил: нашу Аленку так просто не убьешь! – Голос у богатыря был шутливый, но глаза выдавали обеспокоенность.
Девочка честно пыталась сдержаться и не заплакать, но спина так болела, что выдержки хватило лишь на несколько мгновений. Аленка разрыдалась в голос, не в силах сдерживаться. Богатырь обнял княгиню и сердито взглянул на застывшего Софьяна:
– Что стоишь, дурень, беги за лекарем, быстро!
– Ага, ага, я мигом… – Цесаревич стремглав кинулся к двери.
– Больно, – плакала Аленка, уткнувшись в плечо богатыря, – так больно… почему так больно!..
Кольчужное плечо было холодным, но почему-то оттого, что кто-то обнимал и утешал, ей становилось чуточку легче.
– Знаю… потерпи, милая, сейчас лекарь прибежит, даст тебе что-нибудь, что боль облегчит. Он рядом, мы его далеко не отпускаем.
Платон действительно появился достаточно быстро, а с ним и бабушка.
– Слава богу, ты очнулась. – Варвара обняла внучку, оттеснив с постели богатыря. – Мы так волновались, я ночей не спала, переживала…
– Выпей вот это, – распорядился старый лекарь, протянув девочке какую-то склянку с пахучей микстурой.
Аленушка залпом выпила лекарство и скривилась:
– Гадость…
– Она самая, – легко согласился лекарь, – но боль скоро отступит. Сейчас я тебе задеру рубашку, скажи, где болит… А мужчинам – из комнаты вон, здесь осмотр будет сейчас.
– Пойдем, братишка. – Илья ласково, но решительно схватил цесаревича за плечо и силой вывел того из горницы.
– Она поправилась, верно? – поинтересовался Софьян; по лицу мальчишки было видно, что он еле скрывает радость.
– Вот лекарь сейчас осмотрит ее и скажет, – спокойно ответил Муромец, – от нас сейчас мало что зависит…
И, словно вспомнив что-то, сказал собеседнику:
– Слушай, не в службу, а в дружбу – сбегай к Колывану, обрадуй его, что Аленка жива. Не то чтобы я этого дурня простил, но на него в последнее время смотреть страшно: так терзается, что не предотвратил покушение. Не должен русский богатырь на Кощея быть похожим. Сбегай или пошли кого из слуг, если тебе по чину бегать не положено.
– Я сбегаю, – серьезно ответил цесаревич, – мне не трудно.
– Вот и молодец, – похвалил богатырь, – цари тоже могут быть людьми, я даже считаю – должны ими быть. А то я всяких повидал – бывали и такие, что сами себе спину почесать ленились, сразу слуг кликали.
Варвара вышла из горницы вместе с лекарем.
– Так плохо? – без обиняков спросила женщина.
– Погано, – кивнул Платон, – я же заранее говорил… Боли пройдут, первое время я микстуру буду давать, спать будет много, но оно и к лучшему. Во сне лучше выздоровление идет.
– Ходить-то она будет? Ей же сейчас даже не сесть на кровати.
Лекарь задумался и явно не спешил с ответом.
– Да кто же знает… спина у нее повреждена, потому все, что ниже пояса – не работает. Может, потом и сумеет двигаться понемногу, а может, и нет. То одним богам ведомо…
– Богу, а не богам, – сердито перебил лекаря подошедший Неждан. Новый глава церкви явился вместе с полоцким князем Рогволдом, в тени которого он всегда и держался.
– Пусть богу. – Старик неодобрительно посмотрел на церковника, но спорить с такими важными людьми не осмелился. – Я говорил, рана очень серьезная, без последствий не останется.
– Для только что явившихся – в чем дело? – Рогволд как всегда был всклочен и не причесан, но вид имел довольный.
– Ходить, да и вообще шевелиться она не может, – угрюмо заметила Варвара.
– Главное, что говорить может, – резонно заметил князь, – это уже немало. Надо народу объявить, что княгиня очнулась.
– Исключительно молитвами простого люда и иерархов церкви, – тут же добавил Неждан, – сие есть чудо господне.
– А если бы померла, вы бы молились за упокой и говорили бы, что бог к себе призвал, – не выдержал Платон.
– Некий лекарь громко кричал: «Помрет!» – а вот мы молились и верили. И кто прав оказался? – поддел княжеского лекаря Неждан, тот открыл было рот, но потом снова закрыл. Немного подумал и пробурчал:
– Бог ваш тут ни при чем: организм молодой и здоровый, справился. Я и такое не исключал.
– Хватит о боге спорить, – осадил спорщиков Рогволд, – новость хорошая: правительница жива. Это от очень многих бед и проблем нас уберегает. Илья, глаз с девочки не спускай. Тот, кто этих убийц послал, может и новых отправить, узнав, что план сорвался.
– Будет сделано, – серьезно ответил богатырь, – я хоть и не любитель стражником быть, но важность момента понимаю. Мимо меня и муха не проскочит.
– Хорошо, – кивнул князь, – через какое время княгиня сможет нормально общаться?
– Не знаю… несколько дней – и боли должны отступить. Неделя-две.
– Понятно. Как раз к тому времени должен Святогор вернуться, соберем совет. Кто как думает, чьих это рук дело?
– Сигизмунда, – уверенно заявил Илья, – ищи, кому выгодно; а он больше всех от смерти Аленушки выигрывает, раз у него последний наследник в руках. И живая Василиса, которая в случае чего может и еще родить.
– Жрецы Перуна заявили, что это их деяние.
– Эти сейчас за что угодно будут брать ответственность, чтобы заявить о себе, показать, что они еще существуют, – заметил Неждан, – помяните мое слово: степняки нападут – тут же перуновцы заявят, что это их проклятие обрушилось на безбожную власть.
– Я тоже думаю, что Сигизмунд, но предлагаю подождать Святогора. Он вроде уверял, что выбил всех иноземных соглядатаев и агентов из столицы. Вот и посмотрим, что он теперь скажет…
Беседу прервал прибежавший цесаревич. Юноша имел вид бледный и, запыхавшись, даже первое время не мог говорить, а когда заговорил, его слова повергли многих в шок. Он выговаривал фразы отдельными словами, тяжело дыша:
