Дом с тремя молодыми девушками
Прохожие, что в начале лета 1793 года шли по улице Оноре мимо дома столяра Дюпле, ускоряли шаг. Они спешили мимо, не поворачивая головы, боясь даже взглянуть в ту сторону. А между тем дом был очень славный, добротный, с небольшим садиком, полным цветов, и белоснежными крахмальными занавесками на окнах. К тому же жили в нем три молоденькие хорошенькие девушки, и ничего дурного ни о них, ни об их родителях сказать было нельзя. Папаша Дюпле был хорошим столяром и честным человеком, его жена отлично вела хозяйство, в ее руках все спорилось, а дом блестел. Чего, кажется, недоставало этому дому для счастья?
Но мимо этого дома каждый день ехали телеги, везущие смертников на площадь Революции[25], а в самом этом доме жил тот, по чьим приказам лилась кровь обреченных, которых везли на телегах. В доме Дюпле с 1791 года жил Максимилиан Робеспьер.
Он в этом доме пользовался даже большей властью, чем славный старик Дюпле, и его в этом доме любили.
С девушками Робеспьер обходился с заботливостью старшего брата, и они называли его «добрый друг». Мать семейства в его присутствии молчала, думая только о благополучии близких, отец считал его чуть ли не наместником Бога на земле.
Три сестры питали разные чувства к своему жильцу. Старшая, серьезная Элеонора, его обожала. Втайне она отдала ему свое сердце и свою жизнь. Средняя, Виктория, скорее его боялась. А младшая, Элизабет, которую все звали Бабеттой, относилась к семейному божку слегка насмешливо. Кто спорит, Максимилиан очень хороший, но он такой важный! И она старалась всякий раз, когда могла, его рассмешить. А вот родня Робеспьера ей совсем не нравилась, ни занозистая Шарлотта, ни брат Огюстен, которые приходили к Дюпле навестить Максимилиана. А уж другого жильца Бабетта просто ненавидела. Это был зловещий Кутон, который вместе с Робеспьером и Сен-Жюстом отправлял людей на гильотину.
Июнь подходил к концу, и в этот жаркий летний месяц Элизабет вдруг стала центром всеобщего внимания. По причине здоровья. Хорошенькая двадцатилетняя девушка, которая могла бы позировать Фрагонару, вдруг перестала радоваться жизни, утратила аппетит, похудела и побледнела. Она таяла на глазах, но когда спрашивали, что у нее болит, она отвечала: ничего. Все это было очень странно.
По заведенному порядку со всеми бедами в доме обращались к доброму другу, и он сразу вынес простой и ясный вердикт: нужно позвать врача. Врача сразу же позвали. Доктор Субербьель, семейный врач, осмотрел Бабетту и объявил, что волноваться нечего. Месяц, проведенный в деревне, вылечит все ее недуги.
В те времена деревня начиналась сразу за заставой, и по совету доброго друга Бабетту отправили к некой госпоже Панис, которую Максимилиан отрекомендовал как высоконравственную особу. У госпожи Панис в Шавий была небольшая чистенькая ферма. Ферма госпожи Панис не обрадовала девушку, но она никому и ни за что не открыла бы причину своей болезни. А причина была проста: Бабетта влюбилась.
Все началось 21 апреля. В этот день мадемуазель де Робеспьер повела Бабетту в Ассамблею (что, надо сказать, в те времена было весьма изысканным развлечением). И там один молодой депутат подошел к ним, чтобы поздороваться. Очаровательный молодой депутат: двадцати восьми лет от роду, темноволосый, с синими глазами, вежливый, скромный, с обаятельной улыбкой. Звали его Филипп Леба, и был он депутатом от Па-де-Кале. Молодые люди обменялись взглядами, и вот вам две жертвы молниеносной любви.
Разумеется, знакомство продолжилось. 2 мая Леба пригласил «двух дам» на ночное заседание, куда приходили со сладостями и апельсинами. Бабетта была в восторге, когда депутат взял у нее апельсин. Мадемуазель де Робеспьер, похоже, играла в этой истории роль благожелательной дуэньи.
Неделю спустя дамы снова пришли в Ассамблею. Леба задержался около Бабетты, попросил ее показать кольцо, которое она носит, и предложил ей лорнет, чтобы она могла лучше видеть дебатирующих. В ту минуту, когда молодой человек взял в руки кольцо Бабетты, его позвали голосовать, и он поспешно ушел и унес с собой кольцо. Больше в этот день они не увиделись, и девушка была в большом беспокойстве. Ей совсем не хотелось, чтобы мать заметила отсутствие кольца и тем более появление у них в доме лорнета, которому явно нечего было там делать. Утешая Бабетту, ее спутница пообещала, что они завтра же вернутся в Ассамблею и совершат обмен.
Но увы! На следующий день озабоченная Шарлотта де Робеспьер сообщила своей юной подруге, что Леба тяжело заболел и, очевидно, его не будет в Конвенте долгое время. Вот это-то сообщение и стало причиной болезни Бабетты: она испугалась, что больше никогда не увидит человека, которого полюбила, и мучилась, не имея никаких известий о его здоровье. Единственным ее утешением был лорнет, драгоценная память о любимом, который, быть может, находится при смерти.
Пребывание в Шавий мало могло помочь при подобных обстоятельствах, и Бабетта вернулась с фермы такой же худой и бледной, какой уехала, к великому огорчению всей семьи. Робеспьер решил, что здесь что-то не так, и постарался расспросить малышку. Он хотел знать, с чего вдруг она так загрустила.
Бабетте очень бы хотелось доверить свою тайну такому влиятельному и значительному человеку, но разве может заговорить о любви девушка, воспитанная в строгих правилах «Дам Третьего ордена святого Франциска» в монастыре Святого Зачатия? И кто знает, сколько продлилась бы еще болезнь бедной Бабетты, если бы семейство Дюпле не надумало побывать в Конвенте и не отправило Бабетту и Викторию занять там места. Едва войдя в помещение прославленного Конвента, сестры встретили Леба, немного побледневшего, немного осунувшегося, но живого и здорового.
