— Твоих родителей убили, потому что они были проклятымикровососами. Так понятнее?
— Фрэнклин Дорманд, прекрати немедленно! — взвизгнула миссисВильхельм и, вцепившись в плечи Фрэнка, оттащила его от Люциуса.
— Ты обвиняешь меня в том, что я вампир? — Люциус сделал шагк Фрэнку. — Потому что я и на самом деле...
— Прекратите! — крикнула я и бросилась к Люциусу. — Фрэнкнарочно старается тебя разозлить, — шепнула я.
Он в ярости развернулся, но, едва наши взгляды встретились,к нему вернулось самообладание. В глазах появилось странное смирение, и оносторожно высвободился. Мы с Люциусом смотрели друг на друга. Я безмолвноумоляла его не говорить ничего лишнего, чтобы не спровоцировать настоящийскандал. Люциус упрямо насупился, словно повторяя: «Мне нечего терять».
Все ученики и миссис Вильхельм уставились на нас, сиспуганным любопытством ожидая, что будет дальше. Наступил переломный момент.Ми стояли на пороге хаоса... или спокойствия.
Невероятным усилием воли Люциус вернул себе былую выдержку.
— В следующий раз, если захочешь мне что-то сказать, говорипрямо, — обратился он к Фрэнку. — И запомни: получив ответ, ты навернякапожалеешь, что тебе не хватило ума промолчать.
— Ты мне угрожаешь? — Фрэнк резко обернулся к миссисВильхельм. — Он мне угрожает! Его надо выгнать из школы!
— Фрэнк, хватит, — сказала миссис Вильхельм. — Угомонись.
Охранник ворвался в класс и обнаружил, что атмосфера хоть инапряженная, но под контролем.
— Что происходит? — спросил он.
Миссис Вильхельм не стала ничего объяснять.
— Ничего особенного, — дрогнувшим голосом ответила она. —Небольшое недоразумение. Все в порядке.
Фрэнк ошалело выпучил глаза:
— Мне только что угрожал вот этот...
— Молчать! — скомандовала миссис Вильхельм. — Фрэнк, тебяникто не спрашивает!
Учительница защищала Люциуса, своего любимого ученика,единственного, кто любил литературу не меньше самой миссис Вильхельм. Для нееон оставался юношей, понимавшим скрытые метафоры, смутный символизм и тайныестрасти, обуревавшие Хитклифа. Пока Люциус посещал уроки литературы, миссисВильхельм готова была стоять за него горой.
К несчастью, Люциус не мог провести всю жизнь в кабинетеанглийской литературы.
Ученики начали выходить из класса. По накрашенным губам ФейтКросс змеилась злобная удовлетворенная улыбка.
Глава 54
— Джесс, задуй свечи.
Мой восемнадцатый день рождения должен был стать одним изсамых счастливых дней в моей жизни, но оказался самым ужасным из них, самымпечальным. Ко мне никто не пришел, и вечеринка не состоялась. Единственнымгостем стал дядя Дорин, о котором нам с Люциусом пришлось рассказать родителям.
Дорин с довольным видом сидел за столом.
— Как мило! Высший класс
— Воск капает, — заметила мама, подтолкнув меня.
Она приготовила вегетарианский торт из яблочного пюре,рисового сиропа и соевого молока. Настоящий деликатес. Чтобы порадовать маму,свечи я задула, но желание загадывать не стала.
— Ура! — воскликнула мама, пытаясь оживить обстановку, иразрезала псевдоторт.
Люциус смотрел на меня с другой стороны стола.
Вампир с непроницаемым выражением лица и пустым взглядомгораздо хуже сердитого вампира. Интересно, о чем он думает? Если бы он толькопоговорил со мной... Ему, наверное, очень одиноко. В школе его обходилистороной, перешептывались, распускали всевозможные слухи, пересказывали докладФрэнка. Поведение Люциуса на уроке литературы ситуацию не улучшило, и в стенахшколы имени Вудро Вильсона нередко раздавалось слово «вампир», произнесенноешепотом.
— Очень вкусно, — сказал отец, пробуя торт.
— У нас для тебя подарок! — Мама протянула мне коробку,обернутую помятой розово-желтой бумагой: эту обертку каждый год использовалидля подарков — с тех пор, как мне исполнилось десять.
Дорин захлопал в ладоши:
— Обожаю подарки!
Я осторожно развернула бумагу. В коробке оказалисьнавороченный калькулятор и подписка на журнал для любителей математики. Яозадаченно посмотрела на родителей. Они ведь знали, что я ушла изматематической сборной.
— Мы уверены, что любовь к математике к тебе вернется, —сказала мама.
Мои бедные родители надеялись, что я снова стану сама собой,забуду Люциуса и жизнь пойдет своим чередом.
— Спасибо, отличный подарок!
Дорин подтолкнул Люциуса локтем:
— Эй, а ты что подаришь Антаназии?
Люциус очнулся от тайных раздумий:
— Ах да! Сейчас...
Подарок? Мне? В последнее время Люциус настолько отстранилсяот меня, что никаких подарков я от него не ожидала.
Люциус вытащил из кармана коробочку, обитую краснымбархатом. В таких коробочках обычно дарят... обручальные кольца.
У родителей перехватило дыхание. У папы изо рта вывалилсякусок ужасного торта. Мое сердце восторженно забилось.
Люциус положил коробочку на стол:
— Вот. С днем рождения. Желаю всего наилучшего.
— Ох, может, не... — воскликнула мама.
Дрожащими пальцами я взяла коробочку и открыла крышку.Неужели Люциус передумал и мы выполним договор?
На маленьком квадратике белоснежного бархата лежало ожерельес подвеской из темно-красного, почти черного, камня.
Оно было прекрасно.
Мне хотелось завыть от отчаяния.
Разочарование сковало грудь, стало трудно дышать. При видекоробочки я решила, что Люциус передумал. Перед глазами промелькнуло нашебудущее: я, Люциус, мир среди вампиров. Если мы вместе, нам не страшны угрозыСтарейших. На миг я поверила, что коробочка мне все это подарит. К сожалению,мои надежды оказались смехотворны. Люциус совсем не походил на мужчину,готового сделать предложение. Погруженный в глубокую задумчивость, он напоминалне жениха, а скорее вампира, ждущего неминуемой гибели.
Словно капризному ребенку, получившему не ту игрушку, мнехотелось завизжать и отшвырнуть ожерелье. Увы, следовало вести себя с достоинством,которого я не ощущала.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила я, захлопнула коробочку иотставила ее в сторону. — Чудесный подарок. Знаете, я очень устала. Надеюсь, выне будете возражать, если я поднимусь к себе.
Мне стало жаль родителей: они волновались и переживали из-замоих страдании, беспокоились о Люциусе и выглядели совершенно изможденными.
