В обеденный перерыв иду купить бутерброд и машинально беру еще один – для Андреа.
Мы остались одни – девушки ушли на обед, Ферранте в отпуске, Салюцци на встрече с клиентами.
Подхожу к кабинету Андреа, стучу в дверь. Не дожидаясь ответа, захожу и вижу, что он за своим столом, опустил голову, весь погрузился в чтение.
Покашливаю, чтобы привлечь его внимание.
Он резко поднимает голову, улыбается.
– Все работаешь…
– Нет, просто читал книгу. – Он показывает обложку, и я узнаю на фотографии духовного наставника, создателя ашрама Ошо.
– Ух, ты увлекся индийской философией?
– Эта книга рассказывает мне про все ошибки, которые я сделал, и про зло, которое я причинил другим. Очень надеюсь, что она подскажет, как исправить ситуацию, и я приду к какому-нибудь решению.
– Решение внутри тебя, счастье там, где ты сейчас находишься, верно?
– Вкратце, да, что-то в этом роде, – улыбается он.
– Я принесла тебе бутерброд, держи.
Андреа смотрит на меня с благодарностью и удивлением, как будто я принесла ему единорога.
– Не стоило, ты так заботишься обо мне, я этого не заслуживаю.
– Да, правда, но обед никому не противопоказан.
Андреа смеется, крутит в руках завернутый в бумагу бутерброд.
– Съем потом, пока не хочу.
– Тебе нужно есть, только посмотри на себя – кожа да кости.
– Ну и хорошо! Я за эти годы столько денег оставил в ресторанах Ломбардии, что сейчас неплохо и поголодать.
– Ты меня удивляешь! Еще недавно ты был совсем другим человеком.
– Жаль, что я не понял этого раньше! – с горечью произносит Андреа, рисуя на листе бумаги кружочки.
– Не знаю, нужно ли тебе это… ты мне был дорог, хоть ты мной и пренебрегал. В общем, я… ты был мне очень дорог, – чувствую, как желудок сжимают спазмы.
Андреа поднимает на меня глаза:
– И я позволил тебе уйти… сам отдал тебя в объятия другого. Видишь, какой я подлец? – Он смотрит мне прямо в глаза. – Подлец, подлец! – Андреа бьет ладонью по столу. Потом встает, подходит к окну. – Он, по крайней мере, к тебе хорошо относится?
– Да… очень хорошо, – спешу его заверить.
– Ну и правильно. Я рад. Это послужит мне хорошим уроком.
– Андреа, я не знаю, что тебе сказать. Ужасно тяжело видеть тебя в таком состоянии, даже сердце заболело, правда.
В дверь стучат. Входит Лючия с документами.
Проходя мимо, испепеляет меня взглядом.
Как странно, такую серую, непривлекательную особу, как я, почему-то ненавидят все женщины.
День пролетает быстро. Перед уходом пишу Лоренцо ответ от имени Адзурры:
...
Дорогой Лоренцо.
Я хорошо знаю Сардинию, согласна с тобой, очень красивые места. Скажу правду, мы отдыхали там с моим бывшим парнем. Я рассталась с ним три месяца назад, но все же иногда о нем вспоминаю.
Не знаю, бросал ли тебя человек, которого ты очень любил… это действительно больно. Боль не отпускает тебя ни на минуту, не оставляет ни днем ни ночью. Иногда ты чувствуешь, что она ослабевает, но нет – она просто прячется в укромном уголке твоего сердца и снова впивается в тебя острыми зубами как раз в тот момент, когда тебе кажется, что все уже позади.
Мы были вместе три года, потом он меня бросил, нашел другую. Бывает, я знаю и не хочу досаждать тебе. Поэтому извини, если нагнала на тебя тоску, обещаю, что в следующий раз расскажу что-нибудь веселенькое.
Целую,
Адзурра.
Отправляю, не совсем понимая, зачем я это написала.
Может, это подтолкнет его к откровенному рассказу о себе и о Саре, и тогда я смогу что-то понять.
Забегаю проститься с Андреа. Он сидит за компьютером и пишет. Снова не замечает, что я вошла. Надо заметить, что измученный вид придает ему еще больше очарования. К сожалению.
– Я иду домой. Если тебе что-то нужно, говори.
Андреа закрывает ноутбук, вздыхает:
– Ты нужна мне, Кьяра, как никогда. Я был таким идиотом, сейчас кусаю себе локти, потому что не смог тебя удержать. – Он протягивает через стол ко мне руку.
Медленно приближаюсь к нему.
Беру его ладонь.
Ледяная.
Андреа кладет голову мне на живот, обнимает мои колени.
Моя решимость вмиг куда-то исчезает.
Тринадцатый сеанс
Вот уже десять минут как мы молчим, если не считать пары покашливаний да телефонного звонка от пациента с просьбой перенести встречу.
– Значит, плохо смеется тот, кто смеется первым? – шутит Фолли.
– Вы верите в превращения?
– Сказочные?
– В то, что человек может неожиданно измениться?
– Если бы я в это не верил, мне пришлось бы поменять работу.
– Да, но еще говорят, что «кто волком родился, тому овцой не бывать».
– Конечно, на поведение влияет определенный темперамент, но наше сознание дает нам возможность некоторые поступки блокировать в зародыше, найти им альтернативу. Почему вы спрашиваете? Снова хотите что-то от меня утаить?
– Андреа переживает глубочайшую депрессию. Не может спать, все время плачет, стал таким чувствительным и, я бы даже сказала, кротким.
– Что же, по-вашему, заставило его измениться?
– Думаю, все вместе. Одиночество, осознание того, что вся его жизнь до этого момента – лишь жалкое существование, что, кроме карьеры, у него ничего нет, что он использовал и ранил всех, кто его любил, не исключая меня.
– Верно, видите, как много у него причин для того, чтобы впасть в депрессию? Очень важно, что он вдруг решил заглянуть внутрь себя. Но вы не забыли, что еще совсем недавно он изменял вам, врал с необычайной легкостью?
– Возможно, это у него профессиональная деформация.
– Я знаю многих адвокатов и уверяю вас, что они не врут так бесстыдно. Но я также знаю многих других мужчин с большими проблемами самоутверждения, которые постоянно этим грешат. В данном случае я хочу встать на защиту профессии.
– Значит, по-вашему, он снова меня обманывает? У него определенно актерский талант!
– Я не говорю, что он обманывает. Я просто хотел бы предостеречь вас от возможных разочарований в дальнейшем.
– Но, простите, в вашей практике ведь были такие случаи, когда человек решал в корне изменить свою жизнь?
– Да, но их спутницам приходилось нелегко, потому что это тернистый путь, на нем неизбежны рецидивы, а моя задача – действовать в интересах клиента.
