я заплачу паре человек, чтобы они это скрыли.
— О, хорошо. Я еще многое хотела увидеть.
Я хихикаю, затем вздрагиваю.
— Я видела это! — Она начинает осматривать меня, пока мы спускаемся с холма.
— Кажется, я сломал ребро. Или два.
Она задирает мою рубашку, убеждаясь, что я не ранен, прежде чем сказать: — В остальном ты чувствуешь себя хорошо?
— Да, только ушибся. — Когда мы подходим к внедорожнику, я спрашиваю. — Как тебе твой медовый месяц?
Мария улыбается мне.
— Уворачиваться от пуль и убивать врагов? Это была бы не наша жизнь, если бы было иначе.
Я притягиваю ее ближе и прижимаюсь поцелуем к ее губам. Он быстро становится диким, пока мы не поглощаем друг друга перед отелем у всех на виду.
Еще один враг мертв.
Рядом со мной моя жена, мы встретимся лицом к лицу с любым другим нападающим на нас. Мы будем побеждать каждый раз, и будем вместе править.
Эпилог
МАРИЯ
Три месяца спустя…
Святое дерьмо
Я моргаю, глядя на монитор, не воспринимая то, что сказал доктор.
Лука так же потрясен, как и я, когда он спрашивает: — Ты уверен?
— Да. — Доктор Мэтьюз указывает на экран. — Два сердцебиения.
Близнецы.
У нас будут близнецы.
— Но... — Я хмурюсь. — В наших семьях никогда не было близнецов.
Насколько я знаю, нет.
— У вас будут однояйцевые близнецы. Одна яйцеклетка разделилась на две. Шансы – один к двумстам пятидесяти.
Я медленно смотрю на Луку. Его глаза встречаются с моими, и секунду спустя его руки обхватывают мое лицо, и он целует меня до чертиков, не заботясь о докторе.
Когда он поднимает голову, шепчет:
— Господи, двое младенцев.
— Мы хотели двоих детей, — упоминаю я. Не сразу, но, черт возьми, у нас все будет хорошо.
Он снова целует меня, затем засыпает доктора вопросами.
Мы остаемся всего на пару минут дольше, прежде чем уйти. Мы оба молчим, пока идем к G-Wagon.
Как только мы усаживаемся в машину и Лука везет нас домой, я бормочу: — Ну что, будем вставать по очереди.
— Точно. — Похоже, он все еще в шоке.
— Я найму няню. Если они начнут плакать одновременно, у меня начнется приступ паники. Кого бы мне взять на руки в первую очередь?
— Мы наймем няню. Давай просто обдумаем новости, а потом все спланируем.
В отличие от меня, Луке нужно время, чтобы усвоить нашу новую реальность.
— Хорошо, — бормочу я, моя правая рука касается детского бугорка.
Внутри меня есть два маленьких бьющихся сердца.
Мои губы изгибаются.
— Если они оба мальчики, мы можем назвать их Люциан и Алексей.
— Что, если они девочки?
Я на мгновение задумываюсь.
— Алексис и... черт, что звучит как Люциан?
— Люсинда?
— Черт возьми, нет, — бормочу я.
— Люси?
— Неа. — Достав телефон, я начинаю гуглить имена. — Оооо, Люсьен – это женская форма Люциана. Означает свет. Также, Люсьенна.
Лука не выглядит впечатленным, затем он спрашивает: — А как насчет Елены и Изабеллы? Мы назовем мальчиков в честь наших отцов, а девочек – в честь наших матерей.
Улыбка расплывается на моем лице.
— Да! Это будет идеально.
— Жаль, что мы не смогли выяснить пол сегодня, — упоминает Лука.
— Я не возражаю. Я оформлю детскую в белых и желтых тонах. Нейтральные цвета.
Лука загоняет G-Wagon на парковку, затем выключает двигатель. Минуту спустя, когда мы входим в нашу квартиру, он спрашивает: — Что ты хочешь на обед, детка?
— Глупый вопрос, — усмехаюсь я.
— Точно. Овощная запеканка.
В данный момент я не перевариваю мясо и безумно хочу овощей.
Я занимаю свое обычное место у стойки и наблюдаю, как мой мужчина готовит нам еду.
Наблюдать за тем, как он готовит, – одно из моих любимых занятий. И, конечно, когда он в режиме атаки. Такой крутой и безжалостный.
Дыши.
— Мне нужна нежная, любящая забота.
Лука роняет нож и стаскивает меня со стула. Моя задница ударяется о стойку, и мои ноги раздвигаются.
— Чего хочет моя жена, то моя жена и получает.
_______________________________
ЛУКА
Шесть месяцев спустя…
Мария сильно удивляла меня за последний год, когда мы были женаты, но то, что она выносила наших детей и родила их... У меня нет слов.
Мы оба смотрим на наших маленьких мальчиков. Люциан Виктор Котрони и Алексей Дмитрий Котрони. Очевидно, что мы назвали их в честь самых важных мужчин в нашей жизни.
Наблюдая за тем, как наши мальчики спят, я наполняюсь настолько сильными эмоциями, что все, что я могу сделать, это плыть по волнам, постоянно бьющимся в моей груди.
Теперь я знаю, что чувствовал мой отец, когда впервые посмотрел на меня.
Безусловная любовь.
— Я не могу отличить их друг от друга, — бормочу я. — Я так и буду путать их имена.
Мария указывает на кроватку слева.
— Люциан, а это Алексей.
— Откуда ты знаешь?
— Родимое пятно Люциана круглее, чем у Алексея.
Я смотрю на коричневую отметину на предплечье каждого из них, а потом вижу небольшую разницу.
— Спасибо, блять.
Дверь в частную больничную палату открывается, и входят наши родители. Наши матери направляются прямо к спящим малышам, в то время как мой отец подходит, чтобы обнять меня.
Дядя Алексей заключает Марию в свои объятия.
— Поздравляю, сынок, — бормочет папа, отстраняясь и глядя на меня с гордостью.
Я провожу рукой по груди, острая боль любви снова пронзает меня, в то время как мой взгляд продолжает метаться между моими сыновьями.
— Поначалу это ошеломляет, — говорит папа.
— Да.
— Сначала ты присматриваешь за ними, чтобы им не причинили вреда. Затем ты с благоговением наблюдаешь, как они развиваются. Когда они становятся взрослыми, ты с уважением наблюдаешь, как они становятся мужчинами, которыми им предназначено быть.
Я встречаюсь взглядом с папой, прежде чем заключить его в еще одно объятие.
— Как вы их назвали? — Спрашивает моя мать.
Я подхожу ближе, чтобы увидеть их родимые пятна, затем указываю на каждого из своих сыновей.
— Это Люциан, а это Алексей.
Обоих мужчин мгновенно переполняют эмоции, они с гордостью смотрят на своих внуков.
Мы все с удовольствием
