хорош, — томно сказала она и приблизила губы к его уху, — Если бы ты был жив, я бы отдалась тебе прямо здесь. Но, эх, ты сейчас мертвее мёртвого. Очень жаль…, но это ненадолго, не волнуйся.
Она посидела с минуту, смотря на его мертвецки бледное лицо: черты резкие, но благородные; скулами можно было резать не хуже кинжала, а на лбу виднелась морщинка от вечно поднятых густых бровей; ровный нос с тонким и длинным горизонтальным шрамом до уха, только добавляющего юношескому лицу суровой красоты; тонкие безжалостные губы, с которых вечно слетали колкости и изредка пренебрежительное одобрение; острый подбородок покрыт запёкшейся кровью; а ресницы, какие у него ресницы — длинные и чёрные, так резко выделявшиеся на фоне светло-голубых глаз. Она провела рукой по его густым вороновым кудрям, растрёпанным и сальным из-за потуги последней битвы. Он не считался красавчиком в широком кругу, но для неё он был самым лучшим. Ведь это он дал ей право на жизнь.
И она отплатит ему тем же.
— Нам пора, милый, уходим, — с улыбкой сказала она и достала небольшую склянку из всё той же сумки.
Капнув одну каплю прозрачного как вода зелья на его тело, она сумела с лёгкостью его поднять и положить на телегу. Сейчас он почти ничего не весил, может килограмма три. Она взялась за ручки и пошла сквозь бушующее пламя к земляной дороге, где её ждала повозка, замаскированная под государственную службу снабжения. Такие редко осматривали, а именно её — ещё реже, ведь на боку красовалась красная шёлковая лента, означавшая, что внутри неимоверно важный груз. Так-то оно и было, только она к имперским снабженцам, естественно, никакого отношения не имела.
— Дружок, я вернулась! — крикнула она, подойдя к дорого украшенной повозке.
Из неё выскочил громадный мужчина с безумными глазами и счастливым выражением на лице. Он был одет в широкий фрак со свисающим до земли подолом. Она всегда любила одевать питомцев во всякие смешные наряды.
— Хозяйка, хозяйка! — басом гремел он и тут же кинулся к ней, принялся вылизывать её лицо, одновременно стараясь потереться об неё.
— Ну всё, дружок! Прекрати! — смеясь просила она, но он продолжал. — Место! — рявкнула она, и мужчина, по виду в несколько раз старше неё, резко одёрнулся и вытянулся по струнке. — Молодец, хороший мальчик. А теперь, будь добр, положи папу внутрь.
Мужчина немного с обиженным видом всё же выполнил приказ и разместил тело парня у стены в экипаже. Внутреннее состояние кареты резко контрастировало с внешним: богатым, украшенным золотой краской и полированной древесиной. Вместо ожидаемой роскоши внутри было лишь несколько лавок, прибитых к полу, и множество крючков в стенах с висящими на них разноцветными сумками и мешочками, сухоцветами и скрутками кореньев.
— Милый, мы едем домой, — сказала девушка, забравшись в карету и усевшись на пол, положив себе на колени голову Марка. — Дружок! — бросила она, и карета двинулась, звякнув бесчисленными склянками и флаконами в сумках.
Дорога не составила проблем, Санрея всегда тщательно готовилась к любой вылазке из дома. В этот раз она использовала беспрецедентное количество элексиров и зелий: не считая «Яда чёрного огня» и зелья «Легче перышка», они использовала «Глаз ястреба», «Слезу хамелеона», «Волю маятника», «Незримую длань» и ещё дюжину других алхимических составов. Она вообще не любила неожиданности. Даже смерть её возлюбленного Марка входила в её планы.
— Ведь теперь ты точно будешь со мной, мой милый, — шептала Санрея на ухо мертвецу. — Ты исполнил свою месть и теперь сможешь посвятить всего себя мне. Я сделаю тебя идеальным, представляешь? Немного поправим характер, добавим шепотку чувств и грамм чуткости, и ты будешь совершенство! — со страстью говорила она и, приблизившись совсем вплотную к уху, — А может, пара сантиметров снизу…
Она тут же залилась краской, одёрнулась и крикнула:
— Прекрати! Ты опять меня смущаешь! — ткнула пальчиком ему в кончик носа и сказала: — Ду-ра-чок.
К закату экипаж добрался до Леса волхвов и Сивых гор за ним. В одной из долин, раскинувшийся в ущелье, спрятанный от посторонних глаз, стоял её дом, окружённый барьерами и скрытый множеством иллюзий. Но мужчина, верховодивший на месте извозчика, совершенно безошибочно знал, куда двигаться, он лавировал в скальных иллюзиях, проходя сквозь серый камень, и успешно избегал ловушек, расставленных Санреей, ожидавших слишком любопытных странников. Так они вскоре добрались до высокой башни, напоминавшей многократно увеличенную шахматную ладью, поросшую мхом и красноватым плющом. За ней раскинулся разноцветный сад, наполненный самыми разными и экстравагантными ингредиентами, под мыльным куполом, оберегавшим урожай от разных невзгод, на вроде солнца или дождя.
— Дружок, папочку наверх! Ты знаешь куда! — радостно приказала Санрея и умчалась в сад собирать необходимые ингредиенты для совершенно беспринципного и инновационного ритуала. Хотя и не первого. Но ей нравились эти слова.
А Дружок тем временем пронес тело Марка через всю башню на самый вверх по винтовой лестнице. На широкой круглой площадке, опоясанной каменными зубцами, стояла два блестящих стола из полированного камня, соединенных многочисленными стальными трубками разной толщины, с головной стороны из монолитного камня каждого стола выходила толстая труба, утекающая наверх к бронзовому чану, расписанного многочисленными заговорными строками на мёртвом языке — мёртвых мудрецов. Санрея часто думала, что, может, они и не такие мудрецы — раз мёртвые. На одном из столов уже лежал весьма симпатичного вида человек, черноволосый, с ровным носом и приятными чертами. Он был похож на Марка, только на совсем юного, без ожесточившихся линий и суровых шрамов. Краснощёкий, пылающий юношеским жаром.
А громадный мужчина во фраке тем временем положил тело Марка и защелкнул кандалы на запястьях и щиколотках, положил подушечку под шею, чтоб мертвецу было удобно. Ему он никогда не нравился, он всегда был груб с хозяйкой и только пользовался её добротой, но в то же время Дружок был верным питомцем и собирался сделать всё хорошо и правильно.
Ритуал начался, когда луна поднялась повыше, не то чтобы это имело какое-то значение, просто Санрее так нравилось больше, ей требовалась вдохновляющая и соответствующая моменту атмосфера. Она уже разожгла огонь на постаменте под котлом и закидывала туда травы и плоды в строгой очерёдности, заглядывая в потрёпанный от использования дневник. Дружок сидел поодаль, наблюдая за таинством ритуала, который его хозяйка называла «Трансплантацией души».
— И наконец, корень Семицвета! — сказала с улыбкой Санрея и бросила корешок в чан.
