class="p1">Жидкость забурлила, на поверхности показались десятки небольших водоворотов. Она открыла клапаны на соединении труб и котла, и жидкость потекла по ним. Достигнув стола, камень засветился, спящий юноша резко раскрыл глаза!
— Что происходит?! — кричал он, — Санрея?! Что это?!
— Ты, мой мальчик, станешь сосудом для моего возлюбленного Марка, — спокойно отвечала она, открывая всё новые клапаны, соединяющие множество трубок меж двумя столами.
Юноша закричал, истошно и мучительно, как только жидкость потекла по трубкам. Он распластался по столу, словно прижатый неведомой силой, и только хлопал веками, нервно ворочая глазами. Но постепенно они закрылись, а его грудь засветилась.
— Вот она! Вот! — радостно кричала Санрея, — Душа! Прекрасно! — Она резко бросилась к клапану на стыке двух тонких прозрачных труб и открыла заслонки.
По одной из трубочек потёк свет, нестерпимо яркий, холодный и в то же время словно живой. Санрея и Дружок зажмурились в ожидании. Послышался свист, монотонный и тонкий, он становился всё сильнее до той степени, что перепонки готовы были лопнуть. Вся башня тряслась, где-то вдалеке ударил гром, и прямо над башней сверкнула лиловая молния — предвестница неудачи. Свист медленно стих, свет померк, а луна вышла из-за розоватых закатных туч. Камень под Марком терял свет, впитывался в мёртвое тело, и в то же время пышущий жизнью мальчишка на соседнем столе бледнел, грудь его не вздымалась.
— Нет! Нет, нет, нет! Не может этого быть, всё должно было сработать! — кричала в ужасе Санрея.
Она бросилась к бездыханному юнцу и приложила ухо к груди — сердце не билось, лёгкие испускали последний вздох. Девушка упала на колени и заплакала, по-человечески, совсем не свойственно алхимикам.
— Его душа… её нет… нет… её нет, — повторяла она и внезапно вскрикнула: — Её нет! — И принялась ходить вокруг столов,
— Без церемонии отпевания душа покинуть тело не могла! Иначе бы она стала блуждающим духом, на что требуются года! Когда я подняла его тело, оно было на удивление лёгкое, даже при условии воздействия зелья! — Она рванула к винтовой лестнице, а затем по ней вниз, свернув в один из проемов, она принялась рыскать в высоком стеллаже, — Где-то тут! Точно была тут! — Приговаривала она с горящими глазами, — Есть!
Она достала стопку небольших лоскутов светлой ткани, перевязанных красной нитью, и понеслась обратно. Наверху её послушно ждал Дружок, и она как бы невзначай начала ему рассказывать:
— Ты помнишь, Дружок, как умер в первый раз? — спросила она, роясь в ящике с лекарскими инструментами, — Не помнишь, конечно. Ты в окно выпрыгнул, просто затормозить не сумел нормально, вылетел с высоты в пятнадцать метров и помер. У вас, псов, всё попроще, чем у людей, церемоний не требуется, душа лёгкая у вас, не связанная обязательствами. Вот она тут же после смерти из тела выходит, а ты ведь знаешь, как я тебя люблю, — Она натянула кожаные опечатки и со скальпелем, зубилом и молотком ринулась к телу Марка, — Так вот, я тебя с помощью этих вот штук и нашла, учительница называла их «Дар Психеи», чтобы это ни значило, всё же женщиной она была странной! — Она распахнула рубаху Марка и на миг застыла, затем вновь задвигалась, принявшись разрезать ему торс, от ключицы до пупка.
— Психея! А дальше, хозяйка?! — прогавкал Дружок басом.
— Дальше, дальше… А! Эти ткани пропитаны каким-то неизвестном мне зельем, представляешь? Я не смогла разгадать этой тайны, впервые! — Она раскрыла Марку кожу на груди и закрепила зажимами, — Работают они просто — возвращают душу в тело, если она не достигла границы миров, ну а если перешла — просто сгорают. В любом случае мы узнаем, где душа папочки!
БАМ! БАМ! Трк! Ток! Застучала она молотком по зубилу, разбивающему мертвецу грудную клетку, она, конечно, могла работать аккуратнее, но соседнее тело стыло и скоро совсем пришло бы в негодность. Наконец, раскинув осколки рёбер, она добралась до сердца и дрожащими руками положила на него лоскут ткани. И раскрыла глаза во всю силу, они почти вывалились из глазниц.
— Ничего! Не происходит! — Гавкнул Дружок за спиной.
— Не происходит… — Прошептала Санрея.
— Со-всем! — Подтвердил Дружок, — Может нужно подождать?
— Нет, мой хороший, всё должно было произойти мгновенно… — Она вздохнула и снова заплакала, закрыв ладонями лицо.
— А это что? — спросил Дружок, глядя на лоскут ткани.
Санрея раздвинула пальцы и взглянула сквозь них на «Дар Психеи». Ткань, прилипшая к сердцу, пульсировала. Она убрала руки и достала из сумочки механические часы, отчитала минуту и принялась считать: десять, двадцать, тридцать, шестьдесят, сто! Пульсация была ровная и стабильная, словно… биение сердца!
Она улыбнулась, утёрла нос и заговорила тоном лисы:
— Марк, коварный, хитрый, жестокий. Ты вновь от меня сбежал, как печально… и восхитительно! — воскликнула она. — Твоя душа точно в теле, пульс, конечно, учащённый, но это точно биение сердца. И самое странное, Психея не смогла вырвать тебя из того тела. Эта штука сильна, она бы достала бы тебя где угодно в этом мире… — глаза её сощурились. — В этом мире.
— Хозяйка! Думает, что он где-то! В другом месте! — прогавкал Дружок, не отличавшийся умом и собирательностью, но зато отлично понимающий свою хозяйку.
— Именно это я и думаю, Дружок… Марк тот ещё хитрец, способен на всякое…
— Но разве! Такое может быть?!
— Ещё как, пёсик, ещё как, — проговорила она. — И знаешь что?
— Что?!
— Мы идём к папочке!
Глава 13. Обещаю
Право на жизнь не равно,
праву ею распоряжаться.
Ровно так же, как и право на смерть,
не позволяет им злоупотреблять.
Выйдя за пределы города, ступив на земляную дорогу, все немного расслабились. Народа было куда меньше, как и
