Я согласна, вставай! Вставай давай!
— Спасибо тебе, спасибо! — проговаривал Декс.
«Да уж, мне его не понять. И сейчас, совсем немного, я жалею об этом», — подумал я, наблюдая унизительную картину, и при этом не испытывая отвращения.
— И не забывай, что мне всё это не нравится! Если появится малейшая опасность для меня или брата, я тут же тебя брошу! — выпалила она.
«Конечно, будто я тебе позволю», — подумал я.
— Справедливо, — ответил Декс.
— И ещё, — начала вновь Минала голосом, полным неприязни, — Я не могу влиять на обладателя Дара, только на непробудившихся.
«Вот уж херь! И как мы заставим чародея снять кандалы?!» — возмущённо подумал я.
— И как тогда нам… — начал Декс, видимо желая задать тот же вопрос, но его тут же перебил нетерпеливый Вик.
— Ноль проблем, друзья! Естественно, ты не знаешь, но чародеи как раз таки не обладают Даром, их способности ближе к искусству или… как его, ну я же помнил это слово…
— Науке, — помог Хорт, — Это сродни науке.
«Фух! Я уже почувствовал жопный инфаркт! Ну тогда я предполагаю, что проблем быть не должно».
— Проблемы могут создать патрульные, — сказал Хорт, — Многие из них обладают Даром, хоть обычно далеко не самым сильным.
— Я с ними разберусь! — уверенно заявил Декс.
«С кем ты разберёшься?! Ты со своим то дерьмом разобраться не можешь!»
— У меня есть условие! — неожиданно воскликнул Вик.
«Ещё и этому что-то надо! У меня ощущение, будто не я задницу этого трусливого волчонка спас!»
Все посмотрели на него как на идиота. Ну действительно, мог бы и подождать минуту. А он с улыбкой уже знал, что Декс согласится на его условие.
— Я проведу вас в джунгли, хорошо, но ты должен будешь кое-что сделать, — проговорил он, — Найди «шесть зайцев». Я часто бываю в джунглях, рано или поздно мы встретимся, и ты расскажешь мне их историю. Это моё условие! — самодовольно закончил он.
— Эмм… хорошо. Но зачем это тебе? — спросил Декс.
— Этот тупица возомнил себя писателем и хочет написать про этих зайцев. КОТОРЫХ НЕ СУЩЕСТВУЕТ! — объяснила Минала, пытаясь привести себя в порядок, — Сука, скоро же клиенты придут!
— Декс, нам пора уходить, закат близится, — сказал Хорт.
Хорт застегнул плащ и надел маску, кивнул Минале. И вышел, затем Декс и позади Вик. За дверью я услышал голос Миналы: «Эх, если бы кто-то и меня так любил, как он эту Литу».
Любовь? Нет, это больше похоже на одержимость.
«Декс, ты думаешь, что поступил правильно? Благородно и достойно? — мысленно спросил я у него, — Нет. Ты дурак. И ты навлек на каждого куда большие проклятья, чем смерть. Поверь мне, ты будешь жалеть, что не ушёл один, когда вас схватят».
— Ты ошибаешься… — прошептал Декс.
Интерлюдия
Хрустели колосья, тонкие бледные ножки Санреи нежно ступали по полю. Она тащила за собой одноколёсную деревянную тачку, на колесо то и дело наматывалась пшеница, тачка застревала, а девушка кричала, ругалась:
— Проклятая пшеница! Грёбаный Марк! Ну разве трудно было умереть где-нибудь на краешке поля?! Нет, надо обязательно в самом центре, будто оттого ты сдох менее позорно?! — её высокий, приятный голосок звучал почти кощунственно в компании каркающих воронов, слетавшихся отведать мертвечины.
В конце концов она остановилась за сотню метров до разбросанных тел, утерла лоб под широкобортной кружевной шляпкой с прозрачной вуалью на кромке. Сегодня она решила одеться в чёрное — всё-таки умер её жених, хотя так считала только она, Марк на это никогда не соглашался. Ну а ей что? Она его любила, и смерть не повод отменять свадьбу.
— Ну всё! Пшеничка, ты меня совсем утомила, прости, но мне придётся сделать тебе больно… — с наигранной жалостью проговорила она, облизнув лиловые губы.
Она достала небольшой прозрачный флакончик из кожаной сумочки с ремешком на плече. Жидкость в нём, казалось, впитывала свет, была густой и плотной. Она поднесла его к лицу, потрясла и сказала:
— Мертвецам уже всё равно, а мне этого милого дурочка ещё обратно везти! — проговорила она, роняя несколько капель жидкости на землю.
Только она коснулась почвы, как всё вокруг начало стремительно чернеть, пятно разрасталось с невероятной скоростью, словно осьминог разошлось оно щупальцами по полю. Она дёрнула носиком, ей не нравился маслянистый аромат «Яда чёрного огня», но использовать его она любила — сама же придумала.
— Так, ядик! — она ткнула на землю тонким пальчиком с ноготком, выкрашенным в нежно мятный, — Меня не кусай, и телегу не кусай! А! И милого не кусай! Он хоть и мертвенький, но мне бы хотелось, чтобы от него хоть что-то осталось, а то душа улетит его, и что я тогда делать буду? А? — приказала она, словно жидкость её понимала, и опустилась на корточки, словно малышка в песочнице, обнажив коленки. Все её ноги покрывали крупные швы, они окружали, ползли вверх под юбку.
Достав из карманчика заготовленные кремень и огниво, она выбила несколько искр, и одна из них коснулась тёмной жидкости. Поле в одно мгновение вспыхнуло голубым пламенем, земля затрещала от адского жара! Ну а девушка в длинном кружевном платье задорно пошла дальше, насвистывая что-то весёлое, пока вонь горелых перьев и трупов распространялась по округе, те птицы, что были в это время в воздухе, падали вниз с опалёнными крыльями, словно из той легенды.
— А вот и ты, ох… — с нежностью покорённой девственницы сказала она, смотря на бледного мертвеца без руки, с распаханным горлом, — Даже мёртвый ты такой красивый, — она опустилась рядом с ним на колени и открыла ему глаза, на неё уставились два пустых зрачка — точно как у мёртвой рыбины, — Теперь ты от меня не уйдёшь, милый, — сказала она и впилась своими алыми губами в его мертвецки бледные. Поцелуй был долгим, она водила языком по его деснам, зубам, то открывала глаза, то закрывала.
Запыхавшаяся, взмокшая, она наконец оторвалась от него, поправила волосы и поёрзала ногами. Её обычно бледные щёки горели лихорадочным огнём, казалось, даже шрамы, рассекавшие её личико десятками швов, немного светятся. Тонкой нитью стекала слюна по маленькому подбородку, она утёрла его кружевным платочком и заговорила:
— Милый, как же ты
